Небо выбирает нас

Петька понял — ввязываться в ссору опасно, пятеро других парней стояли уже наготове и малейшая оплошность с его стороны могла вызвать драку. А драка, как ни крути, не в его пользу. Петька тревожно глядел в незнакомые лица агрессивно настроенных парней, молчаливо ожидающих ответа. Бежать некуда — окружен, но и отступать он не любил.

— Сколько?

Высокий помусолил папиросу и сплюнул:

— Пять.

— Барахло, наверно, — притворно засомневался Петька и протянул руку за гитарой.

Деньги у него были, и торговаться он не боялся, важно было не разозлить ребят, иначе все отнимут да еще отдубасят.

— За кого ты нас принимаешь? — обиделся высокий, но гитару все же передал Петьке.

— Не «нас», а гитару, — спокойно ответил Петька и деловито провел пальцами по тугим струнам. — Так сколько?

— Тебе же сказано — пять, — недовольно проворчал стоявший рядом с высоким маленький, тщедушный парнишка в длинных, собранных книзу гармошкой брюках.

— А точнее? — продолжал рядиться Петька, понимая, что чем смелее он будет вести себя с этими парнями, тем больше шансов разойтись с ними по-мирному.

— Точнее некуда, — сказал высокий.

— Ладно, бери пятерку, — с добродушной усмешкой сказал Петька, отдал деньги и приложился ухом к грифу гитары. — От ветра поет. Музыкальная штука! — И запел:

Запрягай, отец, кобылу,
Сивую, лохматую,
Я поеду в ту деревню,
Цыганочку засватаю…

Голос Петьки был сочным и свежим. Захваченный мелодичными звуками гитары, пел легко он и красиво, а когда кончил, высокий одобрительно похлопал его по плечу.

— А звучит! Поешь что надо, — похвалил он.

По улице шли вразвалочку, закусив, как удила, светящиеся красными огоньками папиросы. Задымила и Петькина трубка.

— Где ты такой коптильник достал? — полюбопытствовал один из парней.

— У твоей тетки слямзил! — отшутился Петька.

— Не пыли!.. Я серьезно.

— На базаре у одного цыгана выменял.

— Повезло, — с сарказмом протянул высокий и взял у Петьки гитару, пальцы его, тонкие и вялые, неумело защипали струны:

Я там бывал, где ветер
Снегами ворошил.
Я там бывал, где ветер
И больше ни души…

Пел высокий тоскливо, невнятно, нервно подергивая головой в такт немудреной песенке. И было в его глуховатом голосе столько беспокойства и грусти, словно он только что вылез из поезда в незнакомом многолюдном городе и все не решался спросить: «Скажите, пожалуйста, а как мне найти…»

— Кончу десятый, — неожиданно оборвал он песню, — в мореходку в Ленинград подамся.

— У тебя трояков навалом — не примут.

— Шалишь, брат! — отрезал высокий. — Я не из тех, кто на шкентеле втихаря языком треплет: поднажму перед экзаменами — и ни одной не будет. А после мореходки на Север попаду. Я его днем и ночью вижу: айсберги с нашу школу, птичьи базары и льды, льды. Понимаешь, иногда вижу, как мой корабль крошит, ломает их, в борта бьется черная вода, а я подаю команды: «Малый вперед! Самый малый вперед!»

— Ну и сказал! — не согласился один из парней. — Когда льды, нужно на большой скорости. Чтобы с ходу таранить!

— Слепота! — снисходительно ответил ему высокий и передразнил: — «На большой скорости»! Так и корабль потопить можно! Спички!

Низкорослый паренек суетливо достал коробок и чиркнул спичкой, осветив посиневшее от холода, в крупных конопушках лицо.

— А я так, братва, думаю, — глубоко втягивая папиросный дым, продолжал высокий, — пусто мы живем, небо коптим…

— Брось загибать!..

— Помолчи, салага, когда старшие говорят! Скоро по два десятка стукнет, а в мыслях полторы песни про девок да где бы рублевку прихватить. Тупари — во-о! — И с силой постучал кулаком по лбу.

— Это, по-твоему, я тупарь? — возмутился низкорослый. — Если я восемь кончил и бросил, то тупарь, да? Я зубрилкой не был!

— Хватит пылить! Ты мне свои умственные способности не расписывай, — с издевкой проговорил высокий. — Ими, браток, в деле ковырять надо. Вон с дружком сегодня, — кивком головы указал он на молчавшего до сих пор коренастого парнишку, — зашли к тетке моей на чаек, а она в слезы: «Исправь, говорит, племяш, телевизор, третью неделю жду мастера!» Ну а я в нем ни бум-бум. Дружок исправил. Голова!

— Ладно тебе, — смутился Голова.

— А мне летом по области побродить хочется, — размечтался парнишка, сидевший на ящике рядом с Петькой. — Не одному, конечно. Одному скучно. Махнуть бы группой, по лесам, по оврагам полазить… Красота.

— Махни — кто тебе мешает, — ответил ему низкорослый. — Только справками запасись, чтобы милиция за бродягу не посчитала. Она ведь чуть что — за шкирку и в детскую комнату.

— У меня дело есть, ребята, — вдруг сообщил Петька.

— Воровать не пойдем, — сразу же отрезал высокий и исподлобья посмотрел на Петьку. — А что за дело?

Петька помедлил, как бы раздумывая: говорить или не говорить о деле, сознавая, что своим молчанием разжигает любопытство парней.

— Милиция заинтересуется? — спросил кто-то.

— Да как сказать, — помялся Петька, — пожалуй, могут. Я одним чистоплюям предложил это дело. Что ты, мама моя!..

— Перетрусили?