Небо выбирает нас

Пришлось на время взять у соседей пустовавшую полутораспальную кровать, купили ватный матрац в военторге и еще кое-что по мелочи. А потом побеленные им стены, перекрашенные полы завесили и застелили коврами, на которые ушли все досвадебные накопления Калинкина. Калинкин безропотно выполнял все капризы жены: передвигал из одного угла в другой тяжелый трехстворчатый шкаф, до изнеможения таскал полированный стол — кого-то угораздило сделать его из дуба. Он делал все, что требовала Лена, хотя и не мог понять, откуда у нее эта неуемная страсть к перестановке мебели и к дорогим вещам.

Примерно через месяц после новоселья то ли от зимней слякотной погоды и бесконечных дождей со снегом и ветром, то ли еще из-за чего, но Лена заскучала и попросилась съездить по туристической путевке, а потом к матери. И вот теперь они снова вместе.

«Пообвыкнется, — подумал Калинкин. — Сколько жен офицерских у нас без дела сидят. Пожалуй, заскучаешь! Место службы выбирать не приходится. Вчера вот на самодеятельность пошла. Первый раз. Ведомый там командует, плясуном оказался. А летать он будет хорошо. Ему бы характер покрепче: неуравновешенный, ершистый и, кажется, излишне самолюбивый. Да и с семьей у него что-то не ладится — жена не приезжает. В полку поговаривают, что Климачов специально ее не вызывает, кто-то здесь у него есть».

Дойдя до этого места, мысли Калинкина как будто бы споткнулись, налетев на невидимую стену. Он осторожно снял с себя край одеяла, внимательно посмотрел на спящую Лену и опустил ноги на пол. Тихо прошел на кухню, взял на столе начатую пачку «Беломора» и закурил. Ему вдруг отчетливо вспомнилась первая встреча Климачова с Леной, их знакомство. И хотя разговор между ними был очень короток, Калинкину показалось странным поведение жены: она говорила с Иваном так, как будто видела не в первый раз.

Он зажег новую папиросу, глубоко затянулся, во рту загорчило от мелкого табака и едкого дыма. «Какая чепуха, — размышлял Калинкин, — ведь выходит, что это с Леной встречается Климачов!» Он стал припоминать все разговоры в полку, прямо или косвенно связанные с именем ведомого, и поразился: оказалось, что при Калинкине о личной жизни Климачова старались не говорить. Он всегда заставал только обрывки фраз, которые при появлении капитана рассказчик или превращал в шутку, или внезапно умолкал… «Скрывают что-то от меня, что ли?..»

Разомлевшая после сна Лена застала мужа на кухне.

— Я же тебя просила не вставать по выходным дням раньше меня, — с упреком сказала она.

— Я не могу долго лежать с открытыми глазами. Боялся разбудить.

— Я так крепко сплю, что совершенно не слышу, когда ты поднимаешься.

— Хорошо. Значит, я научился вставать, не нарушая твой сон. Надеюсь, мне это когда-нибудь зачтется?

Лена обняла мужа за плечи и засмеялась, так легко и непринужденно засмеялась, что Калинкин почувствовал успокоение.

— Обязательно. Но пока у меня не хватает сил даже уложить тебя вовремя спать перед полетами.

— Ну, с этим делом я и без тебя успешно справляюсь.

Лена прижалась щекой к груди мужа.

— Знаешь, Юра, у меня такое ощущение, словно я до недавнего времени находилась в замкнутом своем мире, как в скорлупе. Освободившись от нее, я вдруг увидела, что люди живут духовно богаче и интересней: есть у них любимая работа, цель в жизни. А я мечусь, убегаю сама от себя. Уже третий десяток, а никакой профессии, никакого таланта.

— Быть женой летчика тоже профессия. Кстати, к талантливым в этой должности судьба благосклонна. — Он улыбнулся. Улыбнулась и Лена. — Слушай, а не пригласить ли нам в гости моего ведомого? А то как-то нехорошо получается: в воздухе вместе, а на земле врозь. В авиации так не положено.

— Какого ведомого? — Руки Лены скользнули по локтям мужа и опустились.

— Ты, наверно, помнишь его — лейтенант, который с тобой знакомился. А потом почему-то сбежал. — Калинкин испытующе глядел на жену. «А может, спросить ее напрямик, развеять все сомнения? Но если его подозрения окажутся пустыми вымыслом, не простит оскорбления. Нет, спрашивать нельзя», — решил он.

— Как же, помню, — ответила Лена после небольшой заминки, чтобы не выдать волнения, прошла к окну, отворила створку и, облокотившись на подоконник, посмотрела на улицу. Было жарко и душно. На дороге лежал мягкий и горячий слой пыли. Кажется, вот сейчас разворошит эту пыль, закружит упругой спиралью лихой наскок ветра и заслонит она серым занавесом дома напротив. А когда посветлеет воздух, появится вдруг с пустыми ведрами мальчишка с выгоревшими на солнце волосами, и Лена, узнав в нем Ваню Климачова, спрячется за простенок…

Но перед ней не те дома, не та улица. И сколько ни кружи пыльная буря, уже никогда не увидеть того парнишку с голубыми глазами. Вырос парнишка, летчиком стал…

— Гости твои мне нежелательны, Юра. Ты не обижайся, пожалуйста, но я при них чувствую себя лишней… Не привыкла пока приглашать гостей.

— Я и не думал обижаться, с чего ты взяла? — попытался удивиться Калинкин, но это у него получилось неумело. — Давай уйдем гулять на целый день. Возьмем соли, луку зеленого и черного хлеба.