Небо выбирает нас

Облака оборвались мгновенно, будто их и не было вовсе. Калинкин боялся оглянуться. А вдруг! Но когда оглянулся — ощутил радость: все самолеты эскадрильи были на месте. А внизу голубой лентой протянулась речка. Где-то на ее берегу аэродром «противника».

— Справа сверху группа самолетов! — доложил командир первого звена.

Калинкин посмотрел вверх и заметил «чужие» самолеты.

— Восемь семнадцатый! Прикройте парой! — приказал он.

— Понял!

Эскадрилья быстро приближалась к цели. Где-то на средних высотах завязался воздушный бой между парой восемь семнадцатого и самолетами «противника».

— Держи на солнце!

— Слева заходят!

— Ведущего меть! Ведущего! — шумел эфир.

— Держись, восемь семнадцатый, скоро поможем, — пообещал Калинкин, когда заметил впереди по курсу длинные ряды «самолетов» на земле и положил палец на кнопку сброса бомб. — Приготовиться, «коршуны»… Сброс!

На развороте Калинкин с удовольствием взглянул на горевшие внизу «самолеты». Словно проснувшись, торопливо захлопали вслед удалявшейся эскадрилье истребителей-бомбардировщиков зенитные установки.

— Восемь семнадцатый, как там у тебя? — спросил Калинкин.

— Накрыли нас, командир. Зажали, не выскочить.

— Пристраивайтесь, — ответил Калинкин и подумал: «Надо бы звено на прикрытие послать. Паре оказалось не под силу».

Когда эскадрилья была в сборе, Калинкин взял курс на аэродром. На обратном пути, рассчитав горючее, он стороной обошел облачность. И лишь после этого почувствовал, как устал. Болели спина и шея, пот заливал глаза. И все-таки было хорошо. Задание выполнено.

Чем ближе подлетал подполковник Белогуров к аэродрому, тем тягостней становилось у него на душе. Справится ли Калинкин? Несколько раз приходила мысль о возвращении в эскадрилью. Но разве ее догонишь! Он все делал по команде. И управление эскадрильей было передано опытному летчику.

Белогуров резко тряхнул головой, чтобы избавиться от неприятных мыслей. Тут же, словно назло, от земли вынырнул красноносый истребитель «противника» и на огромной скорости ушел вверх. Белогуров даже не погнался за ним. Понимал: тот сделал свое дело — незаметно подкрался к нему и атаковал.

«Какой-нибудь юнец вроде Климачова», — мрачно подумал Белогуров. Далеко впереди уже начинали вырисовываться контуры аэродрома. А ему хотелось, чтобы аэродром был как можно дальше. Но скоро посадка, а эфир перегружен командами, громкими восклицаниями, переговорами, по которым можно судить, как трудно сейчас летчикам.

— Я — ноль второй! Я — ноль второй! Разрешите посадку!

Белогуров болезненно ожидал ответа с командного пункта.

— Разрешаю, ноль второй, — ответил спокойный голос командира полка.

Как на раскаленные угли, садился Белогуров на бетонку родного аэродрома. Заруливал на заправочную медленно, слишком медленно, стараясь оттянуть встречу с Дугановым.

— Все в порядке, товарищ подполковник? — поспешил спросить техник самолета.

— Да, — хмуро бросил Белогуров и направился к командному пункту.

Командир полка долго не обращал внимания на вошедшего, был занят.

— Восемь сороковой! В квадрате тридцать четыре на марше ракетное подразделение. Атаковать и уничтожить!

— Понял!

— Восемь пятнадцатый! На связь!

— Слышу нормально. Задание выполнено.

— Молодец! — похвалил командир полка и положил микрофон на стол.

ГЛАВА 15

Пришла телеграмма от Валентины. Климачов получил ее утром перед началом полетов и весь день думал о возвращении жены.

Как ни была приятна встреча с женой, все же Климачов в душе сожалел, что она не задержалась у родителей хотя бы еще дня на два-три. На прошлой неделе он получил новую двухкомнатную квартиру. В выходной день хотел заняться переселением, да куда-то подевался ключ. Он помнит, как положил его в карман тужурки, а когда хватился, нигде не мог найти. Все карманы вывернул, но ключ так и не отыскался, будто и не держал его в руках. Остальные два ключа лежали на подоконнике в новой квартире.

Набиравший силу ветер гонял по выщербленному асфальту перрона обрывки бумаги и припудривал пылью одежду и лица встречающих. Климачов прислонился плечом к газетному киоску и с тревожным ожиданием посмотрел в ту сторону, откуда должен показаться поезд. С почерневшего неба за вспышкой молнии ударил гром, и почти сразу же хлынул плотный тяжелый дождь. Под такой попадешь — через минуту вымокнешь до нитки. Перрон опустел.

Поезд подошел, когда гроза отодвинулась за поселок. Климачов побежал к десятому вагону. Валя уже сходила со ступенек, и кто-то из пассажиров помогал ей снять чемодан. На руках у нее дочь! Его дочь! Климачов неловко принял ее и чуть приоткрыл уголок одеяла.

— Возьми. Это тебе. — Климачов передал жене повеселевший от дождя букет цветов. — И, пожалуйста, прости. Так уж сложилось…

— Не надо об этом, — тихо попросила Валя и болезненно улыбнулась. — Лучше скажи, на чем твоей кочевнице ехать.

— Пока не знаю.

Климачов передал дочь Валентине, взял чемодан и направился к зданию станции. Валя шла рядом, прижимаясь лицом к цветам и к дочери.

— Тебе не трудно идти? — забеспокоился Климачов.

— Нет, что ты!