Небо выше облаков

– Светка, если ты так хочешь мужика, могла бы и мне сказать, – я говорю это довольно резко, и намек достигает цели. – Ты знаешь, что я не против. В прошлый раз тебе понравилось.

– Ты там что, пьян, Шибуев? – догадывается Уфимцева. – Тогда я завтра позвоню. Пока!

– Светка, стой!

Но она уже отключается и не отвечает на новый звонок.

* * *

POV Света

Чертов Шибуев! Все настроение испортил. А ведь о другом собиралась поговорить. О том, что он пришел в детский дом к Андрюшке. Сам пришел, без просьбы, словно прочел мои мысли.

Весь вечер думала об Андрее, мысленно прокручивая в голове рассказ Анны Викторовны и вспоминая игрушку в руках ребенка. Ждала, когда вернусь домой и смогу позвонить другу. Ведь другу же?! Другу! Так какого черта между нами снова встала эта ночь?!

А главное ведь, что Шибуев прав. Во всем прав. Да, хочу! Я не железная, и еще не разучилась видеть в глазах мужчины интерес к себе.

И Борис Захаров сегодня ясно дал понять на встрече, какой именно благодарности ждет. Недаром поставил заведующей условие, чтобы я присутствовала при разговоре. Хотите транспорт – будет вам транспорт, Светочка. И с экскурсиями поможем! Дети – это святое! Надо же, какая у вас кожа на руках нежная.

И взгляд с вопросом: только ли на руках? Глаз цепких не спускал, словно разгорался охотой. Да, обеспечен и уверен в себе. Старше лет на десять и наверняка женат.

Да только и я не бедствую, спасибо родителям. А перспектива подобных отношений не для меня. Не говоря уже о том, что даже мысль о близости с ним противна телу.

Но пришлось улыбаться и договариваться. И подавить внутри резкость, чтобы мягко отказать.

Даже не знаю, зачем сказала Андрею о ресторане. Словно подтолкнуло что-то в его словах признаться: у меня есть жизнь без него. Захотелось дать понять, что могу быть не одна. Отрезать, наконец, мысли о нем, не отпускающие по ночам. Ведь сам-то он точно себя одиночеством не истязает, знаю я Шибуева.

А получилось, что разменяла себя, как дешевку.

И зачем только спросил?

Я вздыхаю, все еще глядя на сотовый. Телефон отреагировал на два входящих и замолчал. Да уж, Шибуев не Феликс и не Захаров, названивать не будет. Не привык он.

Последние дни обменивались короткими сообщениями. С его графиком работы в двух клиниках сильно не поболтаешь, разве что при встрече. Спасибо, что находит время на школу приемных родителей.

Только сегодня хотела позвонить и сказать, что буду благодарна ему всегда… И на тебе.

Поговорили.

Я иду в душ и смываю с себя прошедший день, вместе с водой избавляясь от чужих прикосновений и эха натянутых улыбок. Разговор со спонсорами вымотал, но был необходим. Это как приток свежего родника в серой зыби детской действительности.

Чем ощутимее бремя ответственности, тем поиск активнее. Только окунувшись в эту ответственность, и понимаешь, в скольких вещах нуждаются дети. Не только в человеческом внимании, в отдельной чистой постели и в теплом доме. Но и во впечатлениях, в моментах радости, в живых эмоциях. Во всем том, что, возможно, оставит след в детской памяти.

Так что поиск спонсоров и призыв последних к благим делам – дело необходимое и тонкое, сродни искусству. Открыть дверь к человеческой душе не так-то просто.

А души бывают разные, и цели благих дел – тоже.

Я ужинаю, болтаю с родителями и ухожу к себе. Какое-то время лежу в одиночестве с книгой, пока мысли снова не возвращают меня к Андрею.

«Светка, если ты так хочешь мужика, могла бы и мне сказать. Ты знаешь, что я не против. В прошлый раз тебе понравилось».

Да, понравилось, ну и что? Не понравилось после смотреть на себя в зеркало. Помнить нас, сумасшедших и жадных. Запомнить удовольствие, пронзившее обоих, а после – душевную пустоту. Потому и расставание вышло молчаливым, потому что между двумя должно быть «после». А тут что скажешь, когда уже все сказано «до».

Как все легко у него. Даже обидно, что я не могу жить с такой же философией. Насколько бы все оказалось ярче и проще.

Физиология, и ничего больше. Уж Шибуев-то знает в этом толк.

Да что он вообще понимает?!

Дурак!

С этими мыслями я засыпаю, чтобы через несколько часов проснуться от тихого голоса отца, ворвавшегося в сон:

– Света? Дочка, проснись! Андрей пришел.

– Что? Кто?

Я поворачиваюсь, приподнимаю голову, но снова ложусь на подушку, не понимая, о чем папа говорит. Не отпускаю сон, в котором снится что-то приятное, уволакивающее меня в сладкое забытье.

– Света, – рука отца упрямо касается плеча, – я говорю, Андрей пришел. Куда мне его положить?

– Кто пришел?! – ну наконец-то я просыпаюсь. Сажусь в кровати в пижаме, касаясь ладонями лица. – Какой Андрей? Что… что ты сказал с ним сделать?

– Муж твой, говорю! Пока еще стоит в прихожей, но, кажется, надолго его не хватит, – отец, оглянувшись, с сочувствием приподнимает брови. – Он там того… Похоже, немного перебрал.

– Что?!

– Дочка, ты выйдешь, или мне самому Андрея по-тихому уложить? Судя по всему, ему не очень хорошо.

– Постой, зачем? Ничего не пойму… – Сонные глаза распахиваются. – Он что, пьян?! – наконец догадываюсь.