Небоскребы магов

Грудь его словно взорвалась, из широкой раны в сторону неба ударил фонтан крови. Фицрой ахнул и задвигался с обнаженным мечом вокруг дергающегося тела, а фонтан, к нашему изумлению и ужасу, не опал, а становился мощнее, превратился в мощный гейзер, извергающий тонны крови, если это кровь, и вдруг над телом колдуна медленно начало наполняться красным нечто ужасное, какая–то помесь осьминога и дерева, и чем больше крови вливалось в это существо, тем оно становилось отчетливее и зримее.

Я застыл, страшась привлечь к себе внимание, а жуткая тварь отступила и с непостижимой ловкостью юркнула обратно.

Фицрой отступил на шажок от колодца, лицо бе–лое, шумно вздохнул.

— У меня руки трясутся, — признался он дрожа–щим голосом.

— Что руки, — проговорил я с трудом, — меня всего трясет…

— Что это было?

Я с трудом оторвал взгляд от страшно зияющего зева колодца и посмотрел на тело колдуна. К моему изумлению, он все еще слабо шевелит руками, пытаясь ладонями закрыть рану, в которой поместился бы котел для ухи.

— Эй, — крикнул я прерывающимся голосом, — ты… живой?

Его голос потрескивал и прерывался:

— Уже нет… Мое любопытство завело… слишком далеко. Я переоценил… Но если хочешь… ищи… кван- тереллу…

— Это что? — вскрикнул я.

— На острове, — прохрипел он.

— Далеко от берега? — спросил я. — Какие координаты?..

— Быстрее сними… кольцо, — прошептал он. — Все… исчезнет…

Я наклонился и поспешно содрал у него с указа–тельного пальца толстое кольцо из неизвестного металла. Маг с трудом перевел взгляд, я показал ему, что вот оно у меня на ладони.

Он прошептал:

— Значит… ты не случайно…

Его тело заблистало и моментально стало плоским, рассыпалось на искры, а те ушли в землю. Поднялись примятые стебельки травы, словно на ней и не лежало тяжелое тело, залитое кровью.

Я спросил торопливо:

— А что с ним делать?.. Что делать?

Фицрой, сам перепуганный и вздрагивающий, хлопнул меня по плечу и сказал натужно бодрым голосом:

— Живучий гад… Пока все не уничтожил у себя в логове, умирать не стал…

Я сказал зябко:

— Ничего не понимаю. Мы же просто ехали!.. Ка–кое тут не случайно? Конечно, случайно. Только слу–чайно! И нечего тут…

— Успокойся, — сказал Фицрой чуть бодрее. — Главное, мы живы и даже почти целы. Кроме моей гордости, ничто не пострадало. А тебя не жалко! Чего тебя жалеть?.. Давай в седло, поехали отсюда!

Я вернулся к коню, он щиплет верхушки молодых веточек, он словно и не слышал жуткого крика, шипе–ния, не видел пугающего гейзера крови… А может, и не видел. Может, его видели только мы, люди.

Фицрой на коня взлетел с такой резвостью, словно торопится поскорее убежать из этого страшного места. Я последовал за ним, но не потому, что храбрее, напротив, запоздалый ужас начал потряхивать с новой силой.

— Ты заметил, — сказал он внезапно, — там у ко–лодца уже и деревья понарастали?.. Ну, не совсем ря–дом, но там дальше руины домов, огрызки фундамен–тов, а в них столетние дубы… Народ давно ушел. Или его пожрали, а новые не пришли.

Я сказал невпопад:

— А сколько крови из него… Ведер двадцать. Где они и помещались в таком…

— То была не его кровь, — предположил Фицрой. — Или нам померещилось. Главное сейчас, думай о бабах! Я всегда о них думаю, когда какая–то непри–ятность. Знаешь, так хорошо становится! Все–таки бабы — наше все.

Некоторое время кони шли через лес шагом, мы не решались пустить их даже в рысь, я спросил наконец:

— Ну как тебе… еще не передумал становиться магом?

Фицрой зябко передернул плечами.

— Магом? С ума сошел!.. Да ни за что… А ты как стал?

— Я не маг, — ответил я. — Уже говорил, только нахально пру вещи Рунделыитотта. И пользуюсь.

Он буркнул:

— Спер бы что–то и для меня.

— А меч? — напомнил я. — А одежка, которую не пробить ни стрелой, ни болтом?

Он сказал мечтательно:

— Это все защитное, а мне бы еше и нападальное, как вон у тебя…

— Меч, — сказал я, — нападальное. Ладно, пошли быстрее. Нужно только запомнить, что в этом колодце что–то опасное, это же мои земли! Опасное и непростое.

— То–то здесь пусто, — сказал он. — Непростые у тебя земли. Поедем дальше?

Я ответил все еще неверным голосом:

— Что–то перехотелось. В другой раз. Подумаешь, сосед… Познакомимся при случае. Соседи все–таки не главное счастье в нашей интересной жизни, что все интереснее и интереснее… Как же этот гад напугал, до сих пор селезенка трясется!

— У меня тоже, — признался он с неловкостью. — Никогда бы не сказал такое вслух, но раз уж и тебя пугнуло, то мне тоже можно. Насчет кольца постарайся разузнать… Только не представляю, у кого. Не у соседей же…

— Он сказал про остров, — сказал я. — Но какой…

— Что такое остров?

Я посмотрел на него почти с жалостью.

— О, сколько нам открытий чудных готовит прос–вещенья век… Тебе точно готовит. В моем лице. Я как бы просвещение, если не смеяться…

— Точно не хочешь ехать дальше?

— Этот гад охоту отбил, — признался я. — Меня интересуют только соседи и чего от них ждать. А не эти монстры… Географию этих земель пусть изучают извозчики, им положено.

— Возвращаемся?

— Да, — сказал я. — На сегодня хватит.

Он повернул коня и вдруг завопил: