Небылица

– Дыши, ты сегодня опоздала домой, любимая.

И продолжает хлестать меня по голове, но уже не ладонью.

Наконец, всё заканчивается. Мёртвая хватка ослабевает, он выпускает меня из своих рук, в которых остались клоки моих длинных волос. На теле остаются новые ссадины, а в душе поселяется обида, томная грузная обида. Он умудрился в один день подарить надежду и тут же ее отнять: выпустил птицу, а с привязи не отвязал, и дёрнув на себя, не оставил в душе ничего.

Я остаюсь в ванной одна. И теперь нет мне уже дела до температуры воды и закипающей в контрасте с ней температуры моего тела. Сколько же раз я отгоняла от себя мысль о том, что рядом с ним мне не быть счастливой. Сколько раз оказывалась загнанной этими вопросами в угол. Я всегда себя убеждала, что это самые яркие моменты в жизни, с ними путь насыщеннее. Существовать в напряженных скачках было интересным, но часто приводило к эмоциональному упадку. И даже это я себе объясняла тем, что так интересней.

Раннее утро. Я отвезу дочь к родителям, как и запланировала, а сама попробую добраться до работы и принять решение: как жить с этим ублюдком дальше.

Умываюсь. Отключаю воду, которая била сегодня утром меня каплями беспощадно, то леденя, то вываривая в кипятке. Добредаю до кухни, глотаю залпом кофе, вслед за ним влетает что-то от головы в двойной дозировке. Молча вглядываюсь сквозь нелюбимые шторы, выбранные главной женщиной этого дома, не мной, разумеется, в иллюстрацию просыпающегося города в окно. Неужели в такую рань не терпится этому парню с метлой привести улицу в порядок? Да и подметать особо нечего, в отличие от меня. В моей жизни давно пора навести порядок. Закрыть всё на карантин, никого не впускать и устроить чистку с дезинфекцией.

Лёлька досыпает в машине, я поддерживаю состояние полусна (лучше, чем уснуть за рулём) стаканчиком крепкого кофе, попутного захваченного с собой у его матери. Любимый напиток Людмилы Петровны и ее сыночка. Точнее, не сам кофе, боже, нет. Скорее, кофе – дополнение к пойлу, которое всегда наполняет ёмкость прежде, чем туда вливается напиток, смешанный кипятком. Как же они похожи: говорят, двигаются одинаково, и одинаково эгоистично думают – мама и сын. Он, с*ка, счастливый человек!

Как могла, закрасила лицо. Всё-таки оно – главный атрибут моей деятельности, не годно руководителю косметологического кабинета выглядеть, как позавчерашнее овощное рагу. Путь до родительского дома неблизкий. Живут за городом. Воскресное утро. Вся семья трапезничает. Сейчас и меня начнут убалтывать с ними пообедать. Всё бы ничего, да вот атаки Рожкова и его вчерашние действия никак не дают мне прийти в себя. Состояние такое, что хочется остановить посреди дороги машину, выйти из нее, улечься в еще не растаявшие сугробы и лежать, пока вместе с ними ни растают тоска и злоба. Неужели, будучи юным парнем, Славка именно так себе представлял жизнь семейную? Зачем обзаводился женщиной? Зачем просил родить ему ребенка? Зачем посадил меня в «тюрьму»? А зачем я подписалась на это всё? Моя бабушка говорила: «Влюбилась без оглядки, а лучше б об учебе думала. Если что, я тебя предупреждала». Бабушка моя – это та женщина, которую я поняла только после ее смерти. Лишь после этого я осознала, как же много она в меня вложила, и как же неисчерпаемо много она для меня сделала. Чем строже к тебе человек, тем более ты ему не безразличен. Она научила меня жить не без любви к себе, и с душой относиться к каждому на этой планете.

Я думала об учёбе и даже пыталась закончить с отличием институт, получив профессию, которая мне была не по душе, профессию управленца. Я понимала точно, что управленец своей собственной жизни из меня выдался в первой ее половине весьма неудачный, за исключением того, что работу свою я выполняла безукоризненно. Моя клиника начиналась тогда же, когда зародился и брак. Всё ново. Вот только супруг, как оказалось, работать не приучен. Жрать нечего. Потому добытчиком стала я – руководитель малюсенького кабинета с двумя специалистами – консультантами и парой медицинских работников. Девчонки отменные, молодые, талантливые. Я – радостная, что-то своё творю, окунаюсь вся в работу. Время на работе было сплошным удовольствием, с какой стороны ни глянь. А главное работа – это мое все. Это храм моей души. Это то место, где я растворяюсь и превращаюсь в загадочную травяную фею.