Нечаянная радость

В комнате повисла тишина. Из молодых среди швей были только Ирина и Татьяна. Остальных и на работу-то никто не возьмет — возраст.

— Что же нам теперь делать? — в отчаянии проговорила Дарья Львовна. — Мне еще год до пенсии. На что я буду жить?

— Тебе год, а мне еще три, — возразила Екатерина Сергеевна.

— Давайте, женщины, не будем отчаиваться! — попробовала подбодрить всех Татьяна. — Еще не вечер. Надо искать выход из создавшейся ситуации.

— Какой выход? — тяжело вздохнула Лидия Анатольевна. — Всех скопом отвезти на кладбище и похоронить заживо в братской могиле. Разве доживу я до пенсии? И продать нечего. Были кое-какие сбережения на книжке, сгорели в одночасье. — Она горько расплакалась. Глаза стали вытирать и остальные.

— Ну, вот. Разревелись! — улыбнулась Татьяна. — Я о деле хочу с вами поговорить, а вы слезы льете.

— Говори уж, мы слушаем, — отозвалась молчавшая до сих пор Галина Ивановна.

— Дела обстоят так, — начала Татьяна, — нас просят освободить помещение, но оборудование им не нужно. Они его сдадут в металлолом. Нам разрешили взять все, что пожелаем. Даже машину дают для этого и грузчиков. Но куда все это вывезти?

— А что тут долго думать? — вступила в разговор Ирина. — Могу предоставить вам свою квартиру. Все лишнее уберем, поместится несколько швейных машин. Запас ткани у нас еще есть. На сколько хватит, столько и продержимся. А там видно будет.

Все дружно стали обсуждать, какое оборудование надо взять с собой, а с каким распрощаться навсегда. Решили взять новые машины, оверлок, стол для раскроя. Гладильный стол из-за громоздкости оставили в покое.

— Предлагаю сейчас закрыть ателье, — поднялась Татьяна, — и отправиться домой к Ирине. Надо подготовить ее квартиру к переселению.

Дома у Ирины все дружно принялись за работу. Платяной шкаф задвинули в угол, к нему вплотную втиснули диван, который, правда, разложить было уже невозможно. Обеденный стол разобрали и подняли на шкаф. Туда же водрузили и кухонный стол, чье место должен был занять стол для раскроя ткани. Освободилась довольно большая площадь, на которой вполне могло разместиться несколько швейных машин.

На следующий день квартира Ирины превратилась в крохотное ателье. Со своими нарядами ей пришлось потесниться. Шкаф забили тканями и готовыми изделиями. Стол для раскроя занял большую часть кухни, за ним и обедали.

Пять работниц сидели за швейными машинами, Татьяна носилась по городу, сбывая готовую продукцию и закупая новые ткани. Ирина кроила и готовила обеды для работниц маленького ателье. Ей тоже хватало забот, поскольку с продуктами стало туго, прилавки в магазинах опустели. Свои продовольственные карточки женщины отдали ей, и она выстаивала длинные очереди, чтобы купить все необходимое.

Маленький коллектив работал слаженно и дружно, объединенный общими заботами. Каждую пятницу Татьяна проводила собрание, отчитываясь перед подругами за проданные изделия, вырученные деньги, закупленные ткани. От чистой прибыли половину откладывали на приобретение новых тканей, остальные деньги делили между всеми поровну. Хоть и скромный, но все же заработок. Хоть маленький, а все-таки коллектив. Свое ателье нигде не афишировали, как огня боялись рэкета. Швейные машины были электрическими, работали бесшумно. Даже соседи не догадывались, что происходит в квартире молодой вдовы.

Так пролетали дни, проходили месяцы. Работа, забота о сослуживцах. Но наступал вечер, и все расходились по домам Ирина оставалась один на один со своими невеселыми думами. Виталий был уже далеко, где-то в прошлой жизни. Все реже и реже она его вспоминала. А вспоминая, каждый раз кляла себя за то, что завела тогда разговор, который, собственно, и послужил причиной гибели мужа.

Но прошлого уже не вернуть. А настоящее и будущее не сулили изменений в ее жизни. Да и какие, собственно, могут быть изменения? Хоть Виталий и не был ангелом, но лучше его она уже не найдет. И где сегодня можно найти себе пару? Работала она в женском коллективе и больше ни с кем не общалась. Да ей это и ни к чему. Ирина смирилась со своим положением, не роптала на судьбу. Только долгими вечерами не могла отогнать от себя воспоминаний о короткой семейной жизни. О плохом не думала, словно и не было ничего, стерлось в жерновах времени. Остались только светлые мысли о Виталии. Но все труднее становилось воскрешать в памяти его образ. В такие минуты она доставала альбом и часами всматривалась в фотографии. Потом долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок на одной половинке сложенного дивана.

В одну из пятниц после очередного отчета перед коллективом и раздачи положенного заработка Татьяна задержалась. Когда все ушли, она спросила Ирину:

— Чем ты завтра занимаешься?

— Уберусь в квартире. В такой тесноте это сделать непросто. Схожу в магазин, надо выкупить за этот месяц сахар. Потом на рынок, закуплю продукты на следующую неделю. Боюсь, что наши женщины, кроме этих обедов, ничего больше и не едят. А что? Почему ты спрашиваешь?

— До обеда управишься?