Нечаянное зло

Кирилл Борисович не жаловал Новый год точно так же, как Каретная не любила дни рождения. Как она там говорила, припомнил он рассказ главреда: «Чему радоваться, когда на год становишься старше». И в самом деле, чему?

С возрастом в нем исчезло, без остатка выветрилось и куда-то испарилось предвкушение новогоднего волшебства, всегда охватывавшее его в детстве с приходом декабря. Сколько лет прошло, а он прекрасно помнил, что, будучи ребенком, ценил каждый декабрьский день, привносивший что-то приятное в ожидании 31-го числа — апогея праздника — с торжественным боем кремлевских курантов, извещающих о наступлении Нового года, вкусным праздничным застольем, телевизионным «Голубым огоньком» и поздними посиделками. Во взрослом возрасте декабрь стал совсем иным, чем в детстве, — бесконечно суматошным, бестолковым и нервным. В университет съезжались толпы заочников, с появлением которых существенно вырастала нагрузка преподавателей, бегавших из одной аудитории в другую от студентов-дневников к студентам-заочникам. Занятия, зачеты и экзамены сливались в один нескончаемый поток. Все были в запарке и на нерве. Так суетливо заканчивался очередной год, так же спешно проходила жизнь.

Кирилл Борисович, выпросивший у заведующего кафедрой облегченную учебную нагрузку, чувствовал себя в такой ситуации «легкотрудником». Его рабочий график был относительно размеренным, и, если бы не задувавший из столицы «ветер перемен», волноваться вообще было бы не о чем.

Сейчас его занимало лишь расследование причин непонятной смерти Светланы Каретной — без сомнения, талантливой журналистки, но, как выяснилось, довольно загадочной личности. Ее поведение, заинтриговавшее профессора, было под стать написанным ею детективным историям, державшим в напряжении читателей. Кирилл Борисович решил для себя, что от исхода этого дела, возможно, будет зависеть продолжение его педагогической карьеры. На фоне головоломки, устроенной Каретной, университет с его рутиной показался ему скучным, а в преддверии бестолковых реформ еще и неуютным.

Утро 31 декабря Хабаров начал с традиционной зарядки. За поздним завтраком зазвонил телефон, который он не сразу расслышал.

— Это твой, — сказала жена. На ее мобильнике была другая мелодия — такая же меланхоличная, как она сама.

Он побежал в кабинет за трубкой. Звонил старший следователь Дымов.

— С наступающим, Кирилл Борисович, — пробасил он в трубку.

— И вас, Вячеслав Владимирович… Желаю новых должностей и званий.

— Это вряд ли, и все из-за вас. Вы меня подставили своим интересом к этой Каретной.

Хабаров недоуменно пожал плечами. Что он натворил? «Все из-за вас». Вчера этим его попрекала Эфирова, сегодня — Дымов.

— Не понимаю. Каким образом? Если вы о моем походе в редакцию, то я предупредил…

— Верно. А я на свою голову согласился, за что получил нагоняй от начальника управления. Он потребовал представить дело Каретной на проверку.

— И как это связано с моим посещением Рассказова? — В голове завертелась версия об обнаруженном похищении ежедневника. Ох уж этот Максим, будь он неладен!

— Откройте свежую «Вечерку». Вам передают привет. Больше говорить не могу, пошел выполнять поручение генерала, — холодно произнес Дымов.

Кирилл Борисович отложил телефон. Чуть помедлив, набросил куртку и спустился на первый этаж. В его почтовом ящике нашлось место самиздатовской газетенке «Народный целитель», напечатанной на папиросной бумаге, и нескольким рекламным листкам и буклетам. Газета сообщала о приезде в Камск очередного псевдоиндийского гуру, реклама предлагала услуги «мужей на час». Словом, в ящике было все, кроме «Вечернего Камска».

«Опять стырили!» — скрипнул зубами профессор. Что делать? Он воровато оглянулся и резким движением выхватил «Вечерку» из соседского ящика. «Прочитаю и верну», — успокаивал он себя. Озираясь по сторонам, Кирилл Борисович спрятал газету под куртку и почти бегом припустил на свой этаж. «Стыд-позор, — думал он. — Только что отчитывал Максима, а сам… Однако как мы спелись»…

Хабаров судорожно перечитывал заголовки, пока в рубрике «Происшествия» не наткнулся на короткий текст:

«Непредвиденная смерть популярной журналистки Светланы Каретной привлекла внимание ученого-криминалиста Кирилла Хабарова — профессора Камского университета. По словам информированного источника, Хабаров, известный как „камский Шерлок Холмс“, неоднократно выступавший консультантом в громких делах девяностых, побывал на днях в редакции информационного агентства „Говорит Камск“. Его интересовал круг общения Каретной. По непроверенным слухам, журналистка владела неплохим капиталом и новой недвижимостью в центре города, на которую наверняка уже выстроилась очередь из претендентов. Хабаров свое участие в деле прокомментировать отказался, однако есть мнение, что оно связано с отработкой заказа одного из интересантов наследства».

«Вот проныры, — взвился КэБ. — Какой к дьяволу Шерлок Холмс?! Какие комментарии? И как они пронюхали о встрече с главредом? Понятно как, — тут же одернул он себя, — информацию слили. Но кто?»