Нечеловеческий фактор

– К Омеге Кентавра. Вы можете определить, с какой скоростью распространяется ударная волна перестройки вакуума?

– Точно не скажу, не хватает данных, но думаю, что скорость процесса раз в десять-двенадцать превышает скорость света.

– Тогда посчитайте с Клиффордом, на какое кратчайшее расстояние мы можем подходить к Омеге, не рискуя «провалиться в пустоту».

– Оценки будут вероятностными.

– Тем не менее это даст нам дополнительные гарантии.

Маккена переключился на кают-компанию.

Там царила жизнерадостная атмосфера: парни шутили, смеялись, в разговоре участвовал и Артур Воеводин, Вероника изредка бросала иронические реплики, вызывающие взрывы хохота, и Маккена с удовлетворением подумал, что с экипажем ему повезло. У молодых космолётчиков бурлила кровь, им хотелось жить и радоваться жизни, и никакие опасности не могли их остановить.

Через четверть часа они ввалились весёлой гурьбой в рубку, но, зная крутой нрав командира, сразу же притихли, проникаясь важностью стоящих перед всеми задач.

Включился пассажирский отсек:

– Рудольф, я посчитал.

– Позитив?

– По моим прикидкам, мы не должны углубляться в скопление больше, чем на пять-шесть эсвэ. Взрыв звёзд Оси Зла выдул сферу радиусом около двенадцати светолет, и она продолжает стремительно расширяться.

– Негатив?

– Диаметр сферы вдвое больше.

– Будем ориентироваться на этот параметр. Клиффорд, расчёт траектории.

– Готов, – ответил инк. – До Омеги Кентавра отсюда около семидесяти тысяч эсвэ.

– Делаем один прыжок до границ скопления, точнее – не ближе десяти эсвэ к буферной зоне.

– Принял.

– Экипажу – минута на подготовку.

– Руди, ты бы поел, – послышался заботливый голос Розы.

– Дойдём – решусь на кофе, – пообещал он. – Все готовы? Вопросов нет?

– Нет! – дружно рявкнул экипаж.

– Поехали!

Веретено Галактики перед кораблём погасло, «Ра» начал прыжок.

* * *

Звёздный шатёр открылся перед глазами в ином ракурсе.

Колесо Млечного Пути расплылось космами звёздных рукавов и струй, звёзды окружили выплывший из «струны» корабль со всех сторон. Впереди высветилось огромное звёздное сгущение – скопление Омега Кентавра, такое мирное и безмятежное, будто внутри его не взрывалась «бомба», включавшая сто одиннадцать гигантских красных звёзд Оси Зла.

– Шестнадцать эсвэ до границ скопления, – доложил Клиффорд. – Никаких признаков ударной волны.

– До сферы интрузии ещё не меньше десяти эсвэ, – проворчал Шапиро.

– Осматриваемся.

Несколько минут в рубке было тихо.

– Все системы корабля работают в штатном режиме, – сообщил инк. – Отмечаются незначительные колебания гравитационных полей.

– Возможно, первыми на процесс перестройки реагируют гравитоны и бозоны Хиггса, – сказал Шапиро. – Отсюда эти вибрации. Поближе надо подойти и сравнить.

– Клиф, прыжок на один эсвэ.

– Принял.

– Всем – предельная концентрация! У нас не будет времени на разговоры.

– Да всё понятно, командир, – сказал Иванов.

– Вероника, работаете с Клифом только в режиме «один на один».

– Слушаюсь.

Маккена включил личную консорт-линию:

– Роза, выдержишь? Нам придётся сделать ещё несколько прыжков.

– Куда ж я денусь, командир? – тихо рассмеялась жена. – Всё будет хорошо. У нас славная команда.

– Клиф, стартуем!

На рубку упала гора темноты…

Рисунок созвездий изменился, хотя никто не обратил на это внимания. Все ждали нового «удара по башке», однако не дождались и вздохнули с облегчением.

– Контроль!

Несколько минут ушло на оценку состояния бортовых систем.

– Колоссально! – донёсся шёпот Шапиро. – Кто бы мог подумать! Командир, прошу шагнуть к скоплению ещё на пару эсвэ.

Маккена прислушался к скороговорке Клиффорда: инк утверждал, что его тревожат участившиеся сбои в электронно-нейтронных цепях управления и контроля.

– Нет!

– Ну хотя бы на один светогод!

– Пошлём зонды с датчиками и системами «СС-связи»[19].

– Измерения чрезвычайно важны…

– Я сказал – нет! Клиффорд – пуск двух зондов по вектору Омеги.

– Слушаюсь.

Спейсер выплюнул две пятиметровые капсулы с аппаратурой, способные двигаться «по струне» самостоятельно. Через несколько секунд они скрылись в сверкающем бисерном облаке звёзд.

Возбудился главный медицинский комплекс корабля, называемый космолётчиками Эскулапом:

– Отмечаю ухудшение самочувствия у экипажа!

Маккена и сам почувствовал себя неважно, накатила дурнота, участились приступы слабости, организм реагировал на усилившиеся осцилляции вакуума, порождавшие ливни элементарных частиц, в том числе – с приставкой «анти».

– Вероника, что у нас в защитных линиях?

– Ничего хорошего, командир, полевые завесы и «зеркало» не в состоянии защитить экипаж от внутренних колебаний. Излучение рождается внутри нас.

– Руди, надо уходить, – послышался тихий голос Розы.

– Внимание экипажу…

Очередной приступ слепоты заставил Маккену выругаться.

Кто-то охнул.

– Отмечаю нарастание амплитуды… – быстро заговорил инк.

«Старт!» – мысленно скомандовал Маккена, борясь с темнотой в глазах и болью в позвоночнике.

Новая волна темноты обрушилась на голову, оборвала сознание…

Пришли в себя спустя тысячелетие – по внутренней психологической оценке Маккены.