Нечестная игра

Мика застонал, но я проигнорировал его, наблюдая, как Брэдли преследует Дженнифер по улицам. Она кричала на него, чтобы тот оставил ее в покое, а затем произошла одна из моих самых любимых любовных историй, и я повторил реплику вместе с Брэдли, слово в слово.

Из-за этого Мика еще раз закатил глаза.

Когда слова были произнесены, Дженнифер снова оказалась в объятиях Брэдли, целуя его и запечатывая правду в каждом слове, которое он только что сказал. Я испустил долгий вздох, грудь болела, слезы защипали в уголках глаз, но я не дал им пролиться.

– Ты такой неудачник.

Я ударил Мика подушкой.

– Ты же обещал оказать мне братскую поддержку?

– Но я не думал, что будет так много девчачьей драмы.

– Ты серьезно? – спросил я, ставя фильм на паузу. – С учетом всех эмоций и настоящего кошмара, происходящего в фильме, ты считаешь, что это девчачья драма? Это реальность. Это жизнь. И независимо от того, мужчина ты или женщина, ты должен уметь ценить это.

Мика пожал плечами.

– Ну, футбол был классным. Мне понравилась его семья. Но брось, – сказал он, указывая на экран, где на паузе была запечатлена сцена поцелуя Брэдли и Дженнифер. – Она сумасшедшая. Он абсолютно безумен. В какой вселенной у них вообще что-то может получиться?

– Но в том-то и дело, – сказал я, ударив его в грудь. – Они оба немного сумасшедшие, оба немного не в себе. Но они хотят быть вместе.

Мика моргнул.

Позади меня раздался смешок, и вошел папа. Он присел на край кровати и взглянул на экран, после чего его глаза встретились с моими.

– Не думаю, что твой брат уже достаточно взрослый, чтобы понять это чувство, сынок.

– Или у меня не тот детородный орган между ног, – выпалил Мика.

Папа протянул руку и шлепнул себя по ноге.

– Нет ничего плохого в том, чтобы анализировать свои чувства, Мика, – сказал он. – Твой комментарий сексистский. Несмотря на то что ты мужчина, ты должен знать, как прислушиваться к своим эмоциям и справляться с ними.

Мика насупился. Отец впервые заговорил с ним о том, что уже давно объяснил мне: несмотря на общепринятое мнение мужчина не должен стыдиться говорить о своих чувствах, проявлять эмоции. И он всегда так поступал.

– Большинство парней закрылись бы в подобной ситуации, – продолжил папа. – Они бы притворились, что с ними все в порядке, и продолжали двигаться по инерции. Твоему брату требуется время, чтобы разобраться с некоторыми действительно трудными мыслями и чувствами, и после этого он станет еще сильнее.

– Или умрет, – возразил я. – Вердикт еще не вынесен.

Взгляд папы стал мягче, и я улыбнулся, чтобы развеять его беспокойство, изо всех сил стараясь притвориться, что шучу. Прошло две недели с тех пор как мы с Джеммой расстались, и я до сих пор чувствовал себя разбитым. У меня не было аппетита, я плохо спал, и работа была, пожалуй, единственным местом, где я чувствовал себя хотя бы немного нормально. Хотя даже там мне было необходимо решить нависший надо мной вопрос о баре, поскольку время поджимало.

Док хотел уехать после Нового года. А это означало, что мне вскоре предстояло решить, продать ли ему бар перед отъездом или передать его мне.

Было трудно думать об этом – о чем угодно – потому что Джемма занимала все мои мысли. Она была первой, о ком я думал, когда просыпался, и преследовала меня каждую секунду дня, пока я наконец не проваливался в беспокойный сон. И даже во снах она появлялась, чтобы свести меня с ума еще больше.

Я был сам не свой.

Я не мог винить своего брата за то, что он был сыт по горло попытками помочь мне справиться с этим. Родители были немного более понимающими и терпеливыми, но я сам себя раздражал – я не мог представить, что чувствовал мой шестнадцатилетний брат.

– Ужин почти готов, – сказала мама, прислоняясь бедром к дверному косяку. Она улыбнулась, увидев нас троих на кровати. – О, мои мальчики. Вы напоминаете мне о том времени, когда вы были моложе.

– Ты просто скучаешь по моим волосам, – сказал папа, проводя рукой по лысине на макушке.

Мама улыбнулась, пересекая комнату и наклоняясь, чтобы поцеловать эту обнаженную кожу.

– Без них ты еще сексуальнее, любовь моя.

– Фу, – простонал Мика, но я улыбнулся.

Мне хотелось того же. Очень сильно. И я думал, что у меня могло бы быть это.

С Джеммой.

Возможно, я придавал этому слишком большое значение. Вероятно, я влюбился сильнее. Я знал, что она не хотела торопиться, что у нас вполне это получалось, к тому же она открылась мне. Впустила в свою жизнь, хотела, чтобы я находился рядом с ней каждый день, хотела поделиться со мной своим прошлым и попросить меня поделиться с ней своим.

Конечно, она упустила одну из самых важных частей своего прошлого.

Я не мог винить ее за то, что она не доверяла мне – не доверяла никому – после того как с ней поступил бывший муж. Я не мог вообразить, какую боль он ей причинил, и как вообще так можно было поступить.

Но мне хотелось большего.

Я хотел держать ее за руку и показывать свою любовь. Хотел помочь ей исцелиться, дать понять, что ей не обязательно справляться с этим в одиночку.

Но я не мог повлиять на ее решение.

Я должен отпустить ее.

Просто не знал как.