Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка

Внук передал ей телефон, и Чайнья направила камеру на птиц, ища самую удачную композицию. Всех сразу снимать не надо, это не даст нужного впечатления. Нужно было найти красивую группу фигурок, чтобы некоторые оказались в фокусе, а другие нечеткими пятнами растворились в фоне.

– У тебя хороший глаз, mamay, – сонно заметила Силеа со своего места. – Так всегда было.

И это правда. Надо выбирать правильное положение. Углы, освещение. Несложно, но надо учитывать все детали.

Чайнья прошла по трейлеру, фотографируя бумажные фигурки. Поезд и деревья на бачке унитаза. Маленькая деревня и целый автопарк в спальне Атика. В их с Силеей спальне – лес и сад.

Чайнья считала, что лучшим произведением внука была миниатюрная копия самого Маунтин-Вью. Он вытащил ее, а бабушка сфотографировала: тридцать семь бумажных трейлеров, шестнадцать легковых и грузовых автомобилей, два велосипеда, прислонившихся к жилому трейлеру двойной ширины, даже дохлая кошка. Все части миниатюры были приклеены к куску серого картона, и получившаяся композиция в точности передавала то, что окружало их жилище.

Закончив съемку, они втроем устроились на диване, пересмотрели фотографии и самые лучшие отобрали для портфолио Атика.

– Тьяго знает, где их можно напечатать, – сообщила Силеа.

– Нам не нужна его помощь, – огрызнулась Чайнья. Опять он лезет, куда не просят.

Силеа похлопала здоровой рукой по гипсу.

– Сейчас нам нужна любая помощь, какую мы только можем получить.

– А мне он нравится. – Атик наклонился вперед, чтобы заглянуть в глаза бабушке. – Он думает, что эта школа – хороший билет. Так он сказал.

– Да неужели? – раздражилась Чайнья. – Билет куда?

Атик только пожал плечами.

– Он умный, как ты, awicha.

Чайнья насупилась, слыша эту лесть, но она знала, что Атик сказал правду. Тьяго был неглуп, да и руками работать умел. Когда он приходил что-нибудь починить, то работал методично и аккуратно, обращая внимание на каждую мелочь. Атик учил его складывать фигурки животных, и у Тьяго неплохо получалось, несмотря на то что пальцы у него были длинные и неуклюжие.

Силеа отправила ему фотографии по воздуху, и Чайнья вспомнила тот день, когда Силеа купила себе телефон. Деньги, которые она заработала за три полных дня труда. Как странно, что ее дочь половину своего ума отдала этому уродливому прямоугольнику.

45. Бек

В замедленном воспроизведении на огромном мониторе «Макинтоша» с высоким разрешением можно было оценить дрибблинг Эйдана. Это было настоящее чудо. Иногда Беку приходилось приближать и замедлять видео, чтобы поверить, что ноги его сына действительно могут такое выделывать. Изгибом левого бутса мальчик поймал мяч, потом легким движением перевел его на внешнюю сторону стопы, потом обратно, потом правой ногой. Так-так-так, а потом мощный пас через среднюю линию. Бек обрезал кадр, чтобы крупно показать ноги Эйдана. Все остальное он увел в тень и искусно добавил размытие.

На данный момент ролик лучших моментов получался длительностью восемь минут тридцать две секунды плюс гора коротких видео, которые Бек еще не просматривал. Он поставил себе цель: двадцать минут. Этого будет достаточно, чтобы показать приемной комиссии блестящий талант Эйдана. Если правильно подать, хорошо смонтировать и добавить пару эффектов в определенных моментах, фильм станет потрясающим центральным элементом портфолио. Конечно, придется провести еще несколько часов в подвале, но сегодня, пожалуй, лучше посидеть дома. Лейла собиралась днем заехать в студию в центре города и забрать свою задержанную зарплату. Бек туманно пообещал к обеду положить бумажный чек в конверте на ее стол.

Но забрать зарплату у Лейлы не получится. По крайней мере, сегодня.

Бам.

Бам.

Бам.

– Эй, ребята, потише! – прокричал Бек в сторону лестницы наверх.

Бам.

Хрясь.

– Ребята!

Хрясь.

– Ребята, тихо!

Подвальная дверь со скрипом распахнулась.

– Ты говнюк! Врун! – послышался крик Чарли, потом топот ног на лестнице.

Только Бек отвернулся от компьютера, как Эйдан прыгнул к нему на колени: лицо красное, весь в слезах.

– Чарли меня ударил! – жаловался он. – Он чуть не врезал мне битой, но вместо этого ударил по стене.

– Что?!

Бек схватил сына за плечи и посмотрел в его мокрое от слез лицо. На щеке надувался красный бугор.

– Где ваша м… Где Соня?

– С-с-спит, – заикаясь, пролепетал мальчик.

Бек заорал в потолок:

– Чарли, а ну спускайся!

Нет ответа.

– Сиди здесь, – сказал он Эйдану и побежал вверх по ступеням мимо трех полупустых банок кошачьего корма, валявшихся на лестничной площадке, как мины. Содержимое банок было размазано по линолеуму. На верху лестницы Бек остановился и вытаращился на свежую дыру, зиявшую в гипсокартонной стенке.

– Чарли!

Чарли заперся у себя наверху. От ревущего из динамиков хип-хопа дрожала дверь. Бек схватился за ручку и забарабанил:

– Чарли, открывай! Открывай сейчас же!

Нет ответа.

Бек с грохотом прошагал в главную спальню.

– Детка, – позвал он, врываясь в одну из немногих комнат в доме, где еще сохранялся порядок.