Нечистая сила

– Вы, – начал Варбург, – имели неосторожность поместить в английской прессе статью, что у вас появился новый союзник – голод в Германии. Это не совсем так. Да, у нас карточная система. Но мы рискнули на ограничение продуктов не потому, что испытываем голод. Просто мы, немцы, привыкли все приводить в систему. Мы не пресекаем события, мы их предупреждаем… – При этом Варбург с умом не коснулся карточной системы на сахар в России, ибо он наверняка знал, что как раз в это время Брусилов хотел повесить киевских сахарозаводчиков Бродского и Цейтлина (за то, что они продавали в Германию украинский сахар!). – Война, – продолжал Варбург, – потребует еще немало крови, однако никакой выгоды нашим странам не принесет. Общие очертания границ останутся прежними, но Курляндия должна принадлежать Германии, а не России, к которой она привязана слишком искусственно.

– Латыши не привязаны к нам искусственно, – справедливо заметил Протопопов. – Их давнее тяготение к России известно.

– Латыши, – отвечал Варбург, – это… мелочь!

– Но поляки-то уже не мелочь.

– Верно, – согласился Варбург, – и Польша должна стать самостоятельной… в этнографических границах.

Протопопов отвечал на это весьма толково:

– Если вы обеспокоены созданием Польши в ее этнографических границах, тогда вы сами понимаете, что в состав польского государства войдут и те области Германии, которые населены исключительно поляками… Хотя бы промышленная Силезия!

Варбург сделал крайне изумленное лицо:

– Но в рейхе нет поляков! Поляки есть только в России и в Австрии, а германские поляки, спроси любого из них – и они скажут, что счастливы принадлежать к великой германской нации…

Гнусная ложь! Из-под маски учтивого немецкого дипломата вдруг проступило клыкастое мурло «высшей расы». Далее коснулись Эльзаса и Лотарингии; сербов и бельгийцев Варбург даже чуточку пожалел, а в заключение он бурно ополчился против Англии:

– Эту бойню вызвала к жизни политика лондонского кабинета. Если бы в июле четырнадцатого Англия твердо определила свою позицию – войны бы не было (в чем Варбург отчасти прав). Лондон заварил это гнусное пиво, от которого бурчит в животе у меня и у вас. Так не лучше ли вам, русским, отвернуться от вероломной Англии и обратиться к нам с открытым забралом?..

Нащупывая скользкую тропинку к миру, беседу вели два видных капиталиста – Протопопов с его ситцевыми фабриками и Варбург, гамбургский банкир, который до войны обслуживал германские интересы в Русско-Азиатском банке. Скреплял же их рукопожатие Лев Соломонович Полляк – директор правления нефтепромышленного общества «Кавказ», он же директор московского филиала нефтепромышленного общества «Мазут» (нефть и мазут – кровь XX века!).

В бадмаевской клинике его встретил Распутин.

– А ты с башкой! – похвалил он Протопопова.

– Пациент очень дельный, – согласился Бадмаев.

А большой знаток тюремного быта и любитель блатных песен, «безработный» генерал Курлов хрипло пропел Протопопову:

Эх, будешь ходить ты – вся золотом шитая,
спать на парче да меху!
Эх, буду ходить я – вся морда разбитая,
спать на параше в углу!

– Сашка, – сказал он потом, – ты имеешь на руках такие козыри, что будешь полным кретином, если сейчас продуешься…

– Я мечтаю о министерстве торговли и промышленности, и я уверен, что Дума и Родзянко поддержат мою кандидатуру.

– Дерьмо, а не министерство. Нашел о чем мечтать! Пуды-то да фунты мерить? Пойми: эм-вэ-дэ – это пупок всей власти…

«Голос певца за сценой» приближался. Боже мой, как он исполнит свою арию! Самое удивительное, что Протопопов не сфальшивит.

* * *

Распутин был такой пьяный, что когда Вырубова звонила ему из Царского Села, спрашивая о том думце, что ездил в Англию и задержался проездом в Стокгольме, – тогда Гришка, не будучи опохмелен, все перепутал и переврал фамилию Протопопова:

– Калинин, кажись, хрен его знает!

Царю так и доложили, что с Варбургом беседовал Калинин.

– Калинин? – удивился царь. – Но я такого не знаю…

Об этом Протопопову поведал огорченный Бадмаев:

– Напился, свинья… Даже фамилию друга забыл. Сколько раз я ему твердил: не пей – сам погибнешь и всех нас погубишь.

Протопопов, громко рыдая, звонил на Гороховую:

– Как вы могли? Меня, дворянина, мало того, предводителя дворянства, и вдруг… так подло извратили мою фамилию!

– Да не серчай… Стока народу крутится, рази всех тут упомнишь! А чем тебе, дураку, плохо быть Калининым?

Под этой кличкой он и был зашифрован в Царском Селе.

12. Голоса певцов за сценой

– У меня был Распутин и, кристально трезвый, сказал, что его «осенило» в отношении вас. Он сейчас недоволен автономностью Штюрмера, а вы… Почему бы вам не стать премьером?

– Господи! – отвечал Протопопов. – Что так много обо мне разговоров? Мне светит звезда министра торговли.

– Слушайтесь Пашу: хватайтесь за эм-вэ-дэ…