Нечисти

Полдень в деревне Черной, на сонной и жаркой Подгорной почти ни души, ребенок у ворот с щенком играется, вдали бабка греется на лавочке... Мурман трусит рядом, с левой стороны. Ленка замедлит шаг – Мурман тоже, она ускорит – и пес не отстает. Прошли больше половины пути, осталось миновать кустарники – и они на месте, но у последнего дома случилось... Одной одуревшей от жары курице вздумалось полетать, и она куцым лебедем с высокого забора прыгнула поперек улицы в небо. Ленке трудно было оценить – три метра или пять отделяли ее от земли – факт тот, что было весьма высоко и что Мурман прыгнул, достал и еще в полете успел зажевать несчастную курицу больше чем наполовину. Он приземлился мягко, как кошка, на все четыре лапы. Ленка пискнуть не успела, а Мурман, хрустнув последний раз, проглотил остатки. Чмак-чмак, – и несколько перьев, единственные следы преступления, были начисто слизаны с дороги счастливым охотником. Он с гордостью посмотрел на новую хозяйку, но одобрения не дождался, напротив, Ленка, пунцовая от стыда и гнева – глаза не поднять – почти вбежала в кустарник, Мурман за ней.

– Стой, кровожадная скотина. – Ленка лихорадочно искала палку потолще и покрепче, нашла. – Тебя дома не кормят!.. Тебя воровать учили!.. Тебе курица помешала!.. А если бы тебя съели, скотина несчастная, тебе бы понравилось?..

Мурман некоторое время вдумчиво принимал удары. Голос сердитый, а не больно ни чуточки... Новая хозяйка – хорошая. – Мурман задрал ногу. – Она действительно сердится... Она плачет, ее кто-то обидел... Хозяин-вожак тоже очень хороший, но зато новая хозяйка чешет его за ухом и живот... И она гораздо меньше хозяина-вожака, и когда захочет воспитывать его под пьяную руку, то и бить будет слабее... Мурман улучил момент и лизнул ей предплечье.

– Горе ты мое... Неужели тебе курицу не жалко?

«Какую курицу?» – недоумевающе смотрели на нее синие глаза зверя Мурмана... Ленка вдруг вспомнила, что еще вчера сама ела курятину...

– Ладно, авось не заметят, что это мы ворюги... Больше так не делай, а дяде Пете я ничего не скажу. Пойдем, узнаем в умной книге, что там нас ждет хорошего...

– ...И понимаешь, Федоровна, когда я этого-то гаврика вельзевухой душил, ни боли, ни отравы – ничего не ощущал, а как почуял, что у него основная жила надорвалась, что вот-вот он на ноль осыплется – веришь ли – такая сладость у меня по мудям распространилась, что ну едва-едва в трусы, как отрок полузрелый, не оскоромился... Гы-ы...

– Тьфу... да ну тебя, Петр Силыч, все у тебя дурости на уме!

– Нет, я серьезно...

– Тише ты... А-а, Леночка, внученька, присаживайся к столу, я как раз блинов напекла. А хочешь наливочки?

– Спасибо баб Ира, я же недавно завтракала.

Старая ведьма явно была под хмельком. Дядя Петя – выглядел обычно, внешне, по крайней мере – ни в одном глазу.

– Время такое, – загудел дядя Петя, перехватив Ленкины взгляды, – следует стресс снимать время от времени. Сам бы выпил, да я только белое принимаю, а наливки да бормотухи не по мне. Надо будет дойти до магазина...

– Петр Силыч, да я схожу сейчас до магазина...

– Сиди, Федоровна, книгу будем читать. Веселье – после дела. Ну-ка, ну-ка, хмель да угар – под сапог да в самовар... Отрезвела? Садись рядом... Мурман! Кота не трогать, дом обыскать. Найдешь волшбу – жри, все твое. Ищи, песий сын... Нет, без пинка не понимает...

Но Мурман и без пинка все понял на слух: он мудро разгадал педагогические замыслы хозяина и скорехонько потрусил во двор, выполнять приказы отдельно от командного состава.

– Ох, только веселье на зубок взяла, ан опять трезвость – норма жизни... Посиди, внученька, раз есть не хочешь, а мы с Силычем поищем совета у древних...

Дядя Петя уже снял замок с серебряного оклада, открыл обложку и послюнявил указательный палец... Под мерный стариковский бубнеж Ленка клюнула носом раз да другой, да и задремала... Очнулась внезапно, от наступившей тишины. Колдун и ведьма внимательно смотрели на нее.

– Ну, Федоровна... Или давай я спрошу?

– Нет я. Лен... ты девица?

– В каком смысле?.. – Ленка залилась краской.

– Ты с мужчинами зналась? По-женски? Или все еще дева?

– Нет. В смысле... у меня никого не было... ни разу...

– А... да погоди ты, Федоровна!.. А удовольствие женское знаешь? Оргазм называется? Не рассусоливай: да или нет? Это важно и очень важно. Ну?

– Н-нет, наверное, не помню...