Нечто в воде

– Вы, Фил, в общем-то, можете быть свободны. Мне нужна только Эрин. Не смею вас задерживать без необходимости.

Фил вопросительно смотрит на меня. Я киваю: «Разберусь, не волнуйся». Уходя, он оглядывается, вскинув брови. Странное выдалось утро.

Наш фильм может превратиться в нечто большее, чем мы предполагали. Мы оба это знаем. Фил примется обшаривать все социальные сети и платформы, где могла объявиться Холли, со своего макбука, как только доберется до кафе с вай-фай.

Энди избавляется от Мишель, попросив вторую чашку ее отвратительного кофе. Когда та выходит, он подается ко мне, упираясь локтями в колени, и становится еще более серьезным.

– Итак, Эрин, во время интервью с Холли вы что-нибудь заметили? Что-то показалось вам необычным, странным? О чем вы говорили?

Без улыбки он выглядит старше. Потрепанный, усталый – типичный детектив.

Я мысленно возвращаюсь к интервью с Холли. С тех пор столько всего случилось, словно прошел целый год. Заметила ли я хоть какой-то намек на будущий побег на Ближний Восток? Заметила или нет?

Я вспоминаю Амала, тюремного охранника. Он с Ближнего Востока, а его имя в переводе с арабского означает «надежда». У него добрые глаза…

Мне становится стыдно, и я прогоняю эту мысль. Нет, не хочу быть таким человеком. Амал – самый обычный житель Лондона, который выполняет свою работу. Просто у него арабское имя. «Прекрати, Эрин».

Энди ждет ответа.

– Нет, ничего такого. Холли была… Знаете, она, признаться, меня слегка пугала. Ничего конкретного, просто общее впечатление.

Я замолкаю. Черт! Прокручиваю в голове собственные слова. Сказала бы просто «нет, ничего». Идиотка. Меньше всего мне сейчас нужно ввязываться в полицейское расследование. Недолго же им придется копаться в нашем прошлом, прежде чем разразится скандал. Через восемь дней на мой счет будет переведен первый гонорар от подставной компании из Саудовской Аравии. Деньги с Ближнего Востока, полученные после того, как там же пропала девушка, покажутся инспектору Энди Фостеру подозрительными.

– Пугала? В каком смысле?

Энди обеспокоен. Да, похоже, я попалась в ловушку. Черт!

– Ну, как она себя вела, понимаете, в свете ее предыдущего преступления. Видеоролик, в котором она смотрит на пожар… поведение во время интервью. Она…

Мне опять не хватает слов. Что – она?

– Простите, Энди. Я не знаю, как объяснить. В ней было что-то зловещее. Извините, но это все.

А, где наша не пропадала! Если я предвзятый свидетель, то меня, по крайней мере, не вызовут в суд.

Слава богу, он смеется. Его лицо снова светлеет. Я всего лишь молодой режиссер.

– Да. Я видел ролик с автобусом, – кивает он, и мы продолжаем беседу. – «Зловещее» – вы подобрали верное слово, Эрин. При этом я не думаю, что Холли плохой человек, она просто легко поддается влиянию. Надеюсь, что девушка хорошенько подумает, прежде чем преступить черту, ведь после определенных шагов пути назад нет. Может случиться, что мы не сможем ей помочь и не станем искать способ ее вернуть, надеюсь, вы понимаете, о чем я.

Он произносит это почти шепотом. Мишель возится на кухне, оттуда доносится сигаретный дым. Энди вздыхает. Мы обмениваемся взглядами.

– Мы сделаем все возможное, Эрин, но если люди сами не хотят себе помочь…

Кажется, мы друг друга поняли. Думаю, мы сойдемся.

– Честно говоря, Мишель понятия не имеет, кем стала ее дочь. Она ни о чем не подозревала. Посещения раз в неделю в течение пяти лет не способствуют доверительным отношениям.

Он смотрит в сторону кухни. Я пользуюсь возможностью сглотнуть слюну. Мое стремление выглядеть обычным человеком под его пристальным взглядом усложнило работу основных телесных функций. Он продолжает:

– Холли изменилась приблизительно за пять месяцев до своего освобождения. У нас есть показания тюремных охранников и консультантов. В то время произошли сразу два события. Она записалась в тюремный благотворительный проект и согласилась сниматься в вашем документальном фильме. Я могу со всей уверенностью сказать, что вы не глава лондонской ячейки «Аль-Каиды», Эрин, но я потерял бы работу, если бы немного в этом не покопался.

Тишина. Он смотрит на меня, улыбаясь уголками губ.

Черт, так они ко мне уже присматривались! Насколько пристально?

– Я подозреваемая?

Понимаю, о таком не спрашивают, но хочу знать. У меня краснеют щеки, горит шея. Я определенно теряю контроль над своим телом. Он довольно фыркает.

– Нет. Нет, Эрин, вы уж точно не подозреваемая. Вы никогда не встречались с Ашаром Фаруком, единственная встреча с Холли заснята на видео, а телефонные звонки в тюрьму записаны и в свое время прослушаны. Я сам их прослушал.

Вот хрень!

– Вы ни в чем не виноваты, только пришлите мне копию вашей записи, прямо сегодня, – и мы от вас отстанем. Мы не интересуемся лично вами. На данном этапе.

Еще раз сдержанно улыбнувшись, он встает и отряхивает брюки.