Нечто в воде

– Холли ушла одна? – спрашиваю я. – Или с кем-то? – Это следующий вопрос, по логике вещей. И кажется, я знаю ответ.

– С Ашем… Ашаром, – быстро поправляется она.

Я киваю. Теперь все начинает складываться. Аш – тот самый приятель Холли, отличившийся в истории с автобусом. И в голосе Мишель сейчас звучит не вина, а самооправдание. Она ни в чем не виновата. Что она могла? Это все Холли и Аш виноваты. Дети просто хулиганят… Никакой угрозы нет… Ну, заигрались детишки.

До меня наконец дошло, что происходит. Кусочки мозаики складываются в картину, как детальки в «Тетрисе». Я уверена, что Энди из СО‑15 просветит нас, как только приедет. Снимать он нам, скорее всего, не позволит. Пока он не приехал, нужно заснять как можно больше, это очевидно. Пока нас не попросили прекратить съемку.

Я встаю и начинаю деловито распоряжаться, меняя атмосферу в захламленной квартире.

– Мишель, нам нужно осмотреть комнату Холли. Поснимать там.

Это не вопрос, я не спрашиваю разрешения. Включился мой режиссерский мозг, и для фильма нам нужно как можно больше всего, что только сумеем уловить и схватить. Я не хочу пользоваться слабостью Мишель, но она уже показала, что повинуется авторитетам. Если женщина решит, что это к лучшему, мы получим желаемое. А нужно нам заснять комнату Холли. Я смотрю ей прямо в глаза. Она отводит взгляд и послушно поднимается.

– Да-да, конечно. Полиция там уже все обыскала, и они сфотографировали все, что хотели. Думаю, вы можете туда заходить и делать необходимое.

Она ищет взглядом моего одобрения, поддержки. Показывает, что хочет нам помочь. Что она не такая, как Холли.

Мишель выводит нас из кухни в коридор. Фил бросает на меня обвиняющий взгляд. Ему не понравилось то, что я сделала. Это на меня не похоже: слишком жестоко.

К черту! Сегодня меня волнует другое. Я – будто не я. Что бы это ни значило. Не понимаю, кто я. Возможно, я умерла в Тихом океане вместе с Салли Шарп.

Комната у Холли маленькая. Подростковая. Простая. Фил медленно обводит ее камерой. Журнальные постеры на стенах. Модели с роковыми взглядами сжимают флаконы духов. Сексуальность. Деньги. Блеск. Дохлые мухи на подоконнике. Наивный взгляд Гарри Стайлса. Плакаты с Канье Уэстом и «Ву-Танг Кланом». Претенциозность. Опасность. Отголоски пасмурного Кройдона, дизайн дотюремного периода – лица на плакатах выгорели, почти пять лет глядя в пустую комнату.

Я ищу другое, Фил тоже. Даже не одобряя моих методов, он думает о том же, что и я: есть ли в комнате что-нибудь религиозное? Хоть какая-то мелочь? Я высматриваю такие детали, но не нахожу. Стопка книг у кровати. Книга о моде авторства Виктории Бекхэм, зачитанный «Кот Гарфилд», «Сила Настоящего», «Маленькая книжечка спокойствия». Последнюю я меньше всего ожидала увидеть в библиотеке Холли. Хотя почему нет? Проблеск самопознания? Или подарок желающей добра матери? Не важно. Похоже, этих книг о самопомощи она даже не открывала. Я ее не осуждаю: тоже их не читала. И вообще, происходящее не связано с книгами: я не вижу здесь ни одного учебника по терроризму.

Я вдруг понимаю: ничего мы здесь не найдем. Холли жила в комнате в восемнадцать лет. Здесь остались лишь воспоминания о прошлом. Сейчас ей двадцать три. Она выросла и изменилась. Пять лет в тюрьме меняют человека. Кто знает, что произошло с ней за это время?

Например, моя жизнь изменилась за каких-то девять дней. Я стала воровкой и лгуньей. И одному богу известно, кем стану через пять лет. Надеюсь, не заключенной.

Звонок в дверь. Мы с Филом смотрим на Мишель. Она кивает и выходит в коридор – впустить Энди. Фил опускает камеру.

– Ты что-нибудь заметила? – взволнованно шепчет он.

Для него фильм внезапно стал очень интересным. Он уже чует награды в будущем.

– Нет. Мы здесь ничего не найдем, Фил. Она вернулась всего на неделю. Искать надо в других местах. В соцсетях. Холли не идиотка – по крайней мере, теперь; если что-то здесь и есть, найти будет непросто.

Я вновь оглядываю комнату и убеждаюсь, что в ней нет никаких зацепок. Выйдя в коридор, мы замечаем у входной двери Мишель, которая негромко беседует с коренастым мужчиной. Энди. Он ниже ростом, чем я представляла, но симпатичный. Энди с непринужденной улыбкой поворачивается к нам: наверное, потому и получил свою работу, что умеет нравиться людям. Мишель права, он вызывает доверие. На вид чуть за пятьдесят, полностью сохранившаяся шевелюра, почти неуловимый аромат дорогого мыла. С ним надо быть предельно осторожной. Он, похоже, очень хорош в своем деле: с Мишель играет, как опытный профи. Рискну предположить, что Энди – победитель по жизни. Для него, наверное, все пути усыпаны розами. Ну что ж, Энди. Давай начнем. Я не хочу в тюрьму. Я не проиграю эту битву. Глажу рукой живот под пальто. «Все хорошо, малыш. Мамочка о тебе позаботится».

Я делаю серьезное лицо, а он шагает к нам, улыбаясь.

– Эрин, Фил, я старший инспектор Фостер. Зовите меня Энди. Рад с вами познакомиться и спасибо, что дождались.

Он крепко пожимает наши руки. Мы проходим в гостиную, оставив камеру в коридоре. Судя по всему, съемки закончены.