Нечто в воде

– Если честно, Эрин, мы не можем знать наверняка. Но способ довольно замысловатый. Так что я склоняюсь к несчастному случаю. Однако – да, ужасно, – хотя, если их все же убили, нас больше никто не будет искать. Как бы отвратительно ни звучали мои слова. Если все же убийство – то есть они искали нас и по ошибке убили «пару, которая нашла сумку», – тогда все кончилось. Разве нет? Шарпы мертвы. Сумка пропала. Все кончилось. Мы в безопасности. Да, я совершил ошибку, и все-таки я чертовски рад, что погибли не мы, Эрин. И что за нами никто не придет.

Слова Марка звучат решительно, будто он ставит точку. Он берет меня за руку, наши пальцы переплетаются. Он прав. Если честно, я тоже рада, что убили не нас.

Мы умерли. Они считают нас мертвыми. И – какая дикость! – я ощущаю себя в безопасности. Почти на сто процентов уверена, что мы не оставили следов, но ведь никогда не знаешь, не упустил ли ты какую-то мелочь. Я слышу, что говорит Марк, но в глубине души почему-то знаю – нас до сих пор разыскивают. Может, стоит позвонить в полицию?

Говорить это бессмысленно. Марк уже принял решение: за нами никто не придет. Он может повторить хоть тысячу раз, только я его не услышу, потому что уверена: они идут по нашим следам.

Я отпускаю пугающую мысль. Я должна прийти к тому же выводу, что и Марк, сама.

– Ты прав, – киваю я.

Он крепко обнимает меня и прижимает к груди.

25. Холли. Продолжение

Понедельник, 19 сентября

Я нажимаю кнопку звонка. Мы с Филом стоим перед подъездом муниципальной многоэтажки, где живет Холли Байфорд, точнее, здесь находится квартира ее матери. Наша одежда и волосы промокли от назойливой мелкой мороси. Вроде бы и зонт ни к чему, но я продрогла до костей. Я все еще в том опасном периоде после отпуска, когда могу слечь от любого пустяка, это лишь вопрос времени, и думаю, после такого неприятного душа простуда не заставит себя ждать.

Я действую по плану – продолжать жить как обычно. И вот я здесь. Живу обычной жизнью.

Оглядываюсь на поросший травой пустырь, окружающий здание. Рискну предположить, что его называют «общественным садом». Сегодня утром я проснулась с мыслью о Шарпах. Честно старалась думать о чем-то другом, но они не выходят у меня из головы, мысль об ужасной смерти несчастных постоянно маячит на краю моего сознания. Вспышка паники, пузыри в воде. Два бледных, раздувшихся от воды трупа на столах из нержавеющей стали. И все из-за нас.

Чувство, что за мной наблюдают, не проходит у меня с того момента, как мы покинули остров, а после вчерашних новостей оно усилилось. Я всматриваюсь в унылые дома и пустынную округу, но мы, похоже, не вызываем у местных жителей ни малейшего интереса. На нас никто не смотрит. Если люди, которые убили Шарпов, каким-то образом нас нашли и следят, то они пока ничем себя не выдают. Конечно, у этого чувства может быть и совершенно другой источник. Холодное шампанское, что мы пили на Бора-Бора, – неужели всего неделю назад? Шампанское, отправленное с другого конца света. Эдди ведь тоже мной интересуется. Разве не мог он послать кого-то следить за мной после возвращения? Вполне в его духе. Я обвожу взглядом квартал. Вдоль парковки идет молодой парень с прижатым к уху телефоном. Чернокожий работяга захлопывает дверцу рабочего фургона. В подъезд напротив, волоча за собой сумку на колесиках, заходит старушка. Ничего подозрительного. Они не похожи на убийц. Кому я нужна, заурядная промокшая женщина, которая ждет ответа на звонок. Поднимаю взгляд к окнам, в которых отражается серое небо. Как много окон – куда больше, чем в самолете на дне Тихого океана.

Я вновь жму на кнопку звонка. Фил укоризненно вздыхает. Он не виноват, камера чертовски тяжелая.

Девять утра. Они наверняка проснулись. Я встала на рассвете, и, честно говоря, это не лучшая идея для плавного возвращения к работе. Меня ждет адский денек. Хотя я не слишком близко знакома с Холли, мне понятно, что сегодня будет нелегко. Но, как говорил Мураками, любитель как следует выложиться[35]: «Боль неизбежна, а страдание – личный выбор каждого»[36].

Я нажимаю кнопку в третий раз.

– Что надо?! Какого хрена? Кому не спится! – недовольно хрипит домофон. Это женщина, и явно старше сорока, голос резкий и прокуренный. Видимо, мы разбудили миссис Байфорд.

Нажимаю кнопку связи и говорю:

– Здравствуйте, вы Мишель Байфорд? Я Эрин, Эрин Робертс. Я приехала к Холли. Мы договаривались с ней на сегодня, в девять. Для съемок.

Я внутренне передергиваюсь от звуков собственного голоса, в котором слышны самодовольство, высокомерие и слезливый либерализм.

Господи, я сегодня совершенно не в форме. Все мои мысли занимают Дэниэл и Салли Шарп. Надо собраться.

Тишина. Фил опять вздыхает.

– А, да.

Судя по изменившемуся тону, мать Холли смирилась с неизбежным.

– Тогда вам, наверное, лучше подняться, – раздраженно бормочет она.

Дверь жужжит, щелкает, и мы входим.