Necropolitics

Возьмем Африку, где за последнюю четверть двадцатого века политическая экономика государственности кардинально изменилась. Многие африканские государства больше не могут претендовать на монополию в отношении насилия или средств принуждения на своей территории. Они также не могут претендовать на монополию на территориальные границы. Само принуждение стало рыночным товаром. Военная сила покупается и продается на рынке, где личность поставщиков и покупателей почти ничего не значит. Городские ополчения, частные армии, армии региональных владык, частные охранные фирмы и государственные армии - все претендуют на право применять насилие и убивать. Соседние государства или повстанческие движения сдают армии в аренду бедным государствам. Негосударственные субъекты насилия поставляют два важнейших ресурса принуждения: рабочую силу и полезные ископаемые. Все чаще, подавляющее большинство армий состоит из гражданских солдат, детей-солдат, наемников и частников.

То, что возникает наряду с армиями, мы, вслед за Делезом и Гваттари, можем назвать военными машинами. Военные машины состоят из частей вооруженных людей, которые разделяются или сливаются друг с другом в зависимости от выполняемых задач и обстоятельств. Полиморфные и диффузные организации, военные машины характеризуются способностью к метаморфозам. Их отношение к пространству подвижно. Временами они находятся в сложных связях с государственными формами (от автономии до инкорпорации). Государство может по собственной воле превратиться в военную машину. Более того, оно может присвоить себе уже существующую военную машину или помочь ее создать. Военные машины функционируют за счет заимствований у регулярных армий и включения в них новых элементов, адаптированных к принципу сегментации и детерриториализации. Регулярные армии, в свою очередь, могут с готовностью перенять некоторые характеристики военных машин.

Военная машина сочетает в себе множество функций. В ней есть черты политической организации и меркантильной компании. Она действует за счет захватов и грабежей и даже может чеканить собственные деньги. Для обеспечения добычи и экспорта природных ресурсов, расположенных на контролируемых ими территориях, военные машины устанавливают прямые связи с транснациональными сетями. Военные машины появились в Африке в последней четверти XX века в прямой связи с эрозией способности постколониальных государств создавать экономические основы политической власти и порядка. Этот потенциал включает в себя сбор доходов, контроль и регулирование доступа к природным ресурсам на четко определенной территории. В середине 1970-х годов, когда способность государства поддерживать этот потенциал начала ослабевать, возникла четкая связь между денежной нестабильностью и пространственной фрагментацией. В 1980-х годах жестокий опыт обесценивания валюты стал более привычным, так как несколько стран пережили циклы гиперинфляции (которые включали такие трюки, как внезапная замена валюты). В последние десятилетия XX века денежное обращение влияло на государство и общество по меньшей мере двумя различными способами.

Во-первых, мы наблюдали общее усыхание ликвидных средств и их постепенную концентрацию в определенных каналах, доступ к которым зависит от все более драконовских условий.

Исторически захват и закрепление зависимых людей с помощью долгового механизма был центральным аспектом как производства людей, так и формирования политических связей. Такие связи имели решающее значение для определения ценности людей и оценки их полезности. Если их ценность и полезность не были доказаны, от них можно было избавиться как от рабов, пешек или клиентов.

Во-вторых, контролируемый приток и фиксация движения денег в зонах добычи определенных ресурсов позволили сформировать анклавную экономику, сместив прежние расчеты между людьми и вещами. Концентрация деятельности, связанной с добычей ценных ресурсов, вокруг этих анклавов, в свою очередь, превратила анклавы в привилегированные пространства войны и смерти. Сама война подпитывается ростом продаж добываемой продукции. Таким образом, возникли новые связи между ведением войны, военными машинами и добычей ресурсов. Военные машины участвуют в формировании транснациональных локальных или региональных экономик. В большинстве мест крах формальных политических институтов под воздействием насилия приводит к формированию экономики ополчения. Военные машины (в данном случае ополченцы или повстанческие движения) быстро превращаются в высокоорганизованные хищнические механизмы, облагающие налогами территории и население, которое они занимают, и опирающиеся на различные транснациональные сети и диаспоры, которые оказывают им материальную и финансовую поддержку.