Недаром вышел рано. Повесть об Игнатии Фокине

Дважды Герой Социалистического Труда, один из старейших членов ленинской партии, Василий Петрович Виноградов, а для Игната — Вася Виноградов, который поднимался к нему в конструкторское бюро — в «купол» Металлического завода в Питере в четырнадцатом и пятнадцатом годах, чтобы получить от товарища Петра листовки и другую нелегальную литературу, и которому Игнат давал рекомендацию в большевистскую партию, напишет о нем: «Игнат Фокин был единственным рабочим завода, который во время нашей юности смог осилить самостоятельно наиболее серьезную, трудную для простых рабочих литературу по философии и экономической теории Маркса»…

Наверно, можно представить, о чем говорили горячий двадцатичетырехлетний марксист и такая же молодая учительница в поезде, который вез каждого из них к их будущему.

Почти два года после выхода из тюрьмы Агриппина Смирнова-Полетаева не могла получить места в школе и вынуждена была перебиваться случайными заработками. Наконец в тринадцатом году ей удалось оторваться от слежки и поступишь в Москве на Высшие женские учительские курсы. И теперь она жадно постигала знания, чтобы потом снова отдавать их людям. Игнат грезил столицей, где он, хотя бы на первых верах, тоже избавится от людиновского сыска.

И первое свое письмо — в Москву Груне:

«Я в Питере. Насколько — одному богу известно… Наконец-то я могу быть независимым, свободным, как птица! Ура, вся жизнь перевернута! У меня есть силы, стремления, нужно израсходовать их. Но куда, на что?.. Во главу своем деятельности каждый пролетарий должен класть общие цели своего класса…»

Он спорит с теми, кто не верит в рабочие массы, в их сознательность я силу. И одновременно — с теми, кто переоценивает эту мощь.

«Масса плоха, невежественна, организаторы тоже бессильны, ну и дошла писать!.. Они полагают, что здесь, в Питере, солидарность чертовская, «организация крепкая, руководители — идеальные леди, а того и не подумают, что в России в рабочей среде некогда было народиться идеальным людям, что только при правильной постановке пролетарского воспитания нужно ждать настоящих людей. Бесконечно удивительно, как на такой скудной российской почве могло развиться даже и то, что есть. А есть действительно великие перемены, и недооценивать их — значит быть слепым. Я не принадлежу к тем, кто переоценивает, кому все здесь кажется розовым и пышным. Далеко нет… Здесь кое-что есть, работы непочатый край. Масса питерская культурнее, прогрессивнее, и организаторы все же есть…»

Он приехал работать. Он вырос. Но достаточно ли вырос, чтобы вести за собой массу? Вот какой вопрос с прежней беспощадностью он задает себе.

«Люди ждут ценного, знаний… Прихожу. Говорю много хороших слов, а мозг точит мысль: должен ли был я сюда прийти с этими знаниями?.. О, как много надо учиться мне! А я являюсь каким-то прирожденным учителем, странная судьба! Сердце сжимается от того, что нет у меня знаний, нет ничего!..»

С какой же предельной требовательностью надо относиться к себе, чтобы написать такие слова…

Молодого чертежника артиллерийского конструкторского бюро очень быстро узнали не только на Металлическом заводе, где он вел рабочий кружок, но и на всей Выборгской стороне: Игнат выступал с лекциями и докладами. И часто видели его там, где с питерскими рабочими встречались депутаты Государственной думы, большевики Бадаев и Петровский.

Как-то Алексей Егорович представил Петровскому стройного, с рыжеватой шевелюрой молодого человека:

— Вчера пришел ко мне домой на Шпалерную и с ходу: хочу работать в организации. Разговорились, и оказалось — я о нем слыхал от рабочих Брянского завода в Бежице. Зовут Игнатом, знакомьтесь.

Петровский, протягивая руку, ухмыльнулся в бороду:

— То ж и со мной на днях приключилось. В квартиру пожаловал гость — Куйбышев Валериан… Такой же кудлатый, только повыше да пошире в плечах. Готов, говорит, прокламации составить, доклад прочитать… Из недоучившихся студентов…

Так и определили их — Игната руководителем, а Валериана ему в помощь в пропагандистскую коллегию Петербургского комитета РСДРП.

Молодая поросль вокруг большевиков-думцев подбиралась крепкая, образованная. Из Великого Устюга прибыли муж с женой, товарищи Игната по ссылке Кирилл Шутко и Нунэ Агаджанова, к ним присоединились рабочий-поэт Алексей Маширов, опытный партиец Шалва Элиава, Борис Иванов, Евгения Николаевна Адамович… Вместе с Игнатом и Куйбышевым пока еще просто активисты, не члены ПК. Они войдут во второй подпольный состав Петербургского комитета осенью четырнадцатого, когда будут арестованы его руководители — думские большевики. И Игнат унаследует тогда от Алексея Егоровича его подпольную кличку товарищ Петр — ПК живет и товарищ Петр борется…