Неделя на Манхэттене

В центре помещения с потолка спускались весы, состоящие из металлической миски и припаянного к ней гигантского циферблата. Сооружение дополняла толстая ярко-жёлтая верёвка. В зал выходила огромная чёрная тётка в рабочем халате, совала в клетку мощную лапищу в варежке, вытаскивала за глотку очередную пернатую особь, усаживала её на весы и ловко приматывала толстой ярко-жёлтой верёвкой.

Пернатой особи это не нравилось, она начинала прыгать и клокотать, а стрелка весов скакала в ритме её прыжков. Покупательница начинала прыгать и клокотать в том же ритме, возмущенно тыча пальцем в эту самую стрелку. Огромная продавщица гасила её профессионально поставленным голосом, мол, если ты такая умная, скажи своей утке, чтоб сидела спокойно.

А сверху помещение накрывал девятый вал негодования разом проснувшихся пернатых. Описать это словами невозможно, разве что современной симфонической музыкой, и я поскорей выбежала из магазинчика, чтобы не задохнуться от шума, смеха и запаха.

Мы двинулись вдоль центральной улицы Гарлема, носящей имя Мартина Лютера Кинга. Малоэтажность домов делала её пространство более-менее очеловеченным. Белых практически не было, и улыбались здесь не как на Бродвее, а по-настоящему. И, видя, что рядом со мной весьма смуглый муж, улыбались ещё приветливей – в таких районах важен даже самый незначительный оттенок кожи.

Улица была торговой, и возле одного лотка, точнее стола, покрытого жёлтой клеёнкой в белых розочках, я не выдержала и стала фотографировать чёрную тётку, торгующую бижутерией – пластмассовыми браслетами душераздирающих цветов и пластмассовые серьгами величиной с ладонь.

Параллельно тётка рекламировала местную парикмахерскую, прицепив плакат с креативными стрижками, оставляющими на голом черепе волосы в виде изображения мордочки Микки-Мауса, американского флага и прочих местных идеологем. Завидев фотоаппарат, тётка спрятала лицо под соломенной шляпой, а к мужу подошёл изнаркоманенный доходяга и спросил, «зачем его баба тут снимает?».

Логичней было спросить меня, но я была белой и потому не пользовалась доверием. Муж ответил, что я из России, снимаю для блога в Интернете. Тётка тут же вытащила из-под шляпы симпатичное щекастое лицо и стала улыбаться во все зубы. Доходяга добавил убедительным тоном:

– Сскажи своей бабе, чтоб запомнила – не надо ей тут снимать!

После этого я фоткала только из-под полы, а потом объяснили, что половина лотков сворачивается при виде полицейских, если полицейские не в доле. А я могла показаться муниципальной сотрудницей или местной журналисткой, собирающей компромат на полицейских.

В разных городах мне встречались «улицы женщин», но улица Мартина Лютера Кинга оказалась «городом мужчин», стоящих строем на протяжении всего нашего пути. Чёрных, обдолбанных, десоциализированных мужчин, вышедших без всякой цели, но в надежде обрести её. Эдаких негритянских Мармеладовых, которым некуда идти, шарящих по толпе глазами, голодными до женщин и приключений.

Женщин, наверное, было столько же, но все при деле: вели детей, торговали, покупали, мели, спешили и тащили. Возможно, вечером толпы женщин тоже выходили сюда в поисках заработка и адреналина, но мужчины начинали это светлым днём. Думаю, половина из них была «профессиональными безработными», а половина выброшенными за борт инновационными технологиями.

Сегодня в «плохих» районах американских городов возникли целые районы, где неработающие мужчины норма жизни. Без работы, медстраховки и статуса они не котируются на брачной ярмарке, хотя полвека назад были весьма востребованы. А нынче либо живут на содержании женщин, либо получают пособие по нетрудоспособности, либо сливаются в теневую экономику и криминал.

Это в «плохих районах», а в моногородах, где закрылось производство, проблема ещё серьёзней. Представителей элит она не волновало до тех пор, пока эти мужчины не проголосовали за Дональда Трампа. И теперь, чтобы решить их проблемы, он готов возращать в США заводы, выведенные в Азию.

По статистике, женщины лучше адаптируются к экономическим сложностям, чаще меняют работу, охотнее переобучаются; и уверены, что неработающий муж – прежде всего лишний рот. Тем более мать-одиночка получает больше талонов и льгот.

Знакомый из Бруклина рассказывал, что у него во дворе два итальянца и один сириец дни напролёт играют в настольные игры. Один оформлен психом – живёт на своё пособие. Второй живёт с отцом-стариком на его пособие. Третий постоянно женится, рожает детей, потом жены с детьми сбегают и появляются новые. И все три мужика такие, что на них можно пахать.

Есть даже реальная история про сгоревший дом в Калифорнии, воспринимаемая как анекдот. Во время пожара в трёхэтажном доме на первом этаже погибла нигерийская семья, занимавшаяся подделкой чеков. На втором этаже погибла группа нелегалов-исламистов, обманом получавших муниципальную помощь. На третьем этаже погибли представители латиноамериканской шайки.