Кризис сжёг кучу пенсионных взносов, и в Нью-Йорке даже создан фонд социальной помощи для пожилых, по которым больнее всего бьёт «дутый» доллар. США стремительно стареют, и к 2050 году страну накроет «серебряное цунами» – пенсионером будет каждый 5-й американец. Но и сегодня государственные социальные фонды работают в минус, а пенсионеры получают больше, чем поступает в виде налогов.
Будущее пенсионной системы зависит от размера госдолга, не уменьшающиеся цифры которого горят на одном из табло Таймс-сквера. Если в конце пятидесятых на одну американку приходилось «3,8 ребёнка», то сейчас именно эти «3,8 ребёнка», так называемые «бебибумеры», выходят на пенсию. А в 2011 году рождаемость упала до 2,06 ребёнка на одну женщину, и эта тенденция обещает обрушить соцсистему страны.
Рождаемость повышается за счёт эмигрантов из консервативных стран, но и они во втором поколении рожают не больше двух детей. Численность населения растет в среднем на 0,96 % в год, и по этому показателю США занимают 119-е место в мире.
«Subway», в котором мы оказались, переводится как «подземка», хотя бóльша его часть некрасиво висит над землёй, а линии метро на уровне наших подземных переходов. Сунулись менять деньги в окошко к пожилой чёрной сотруднице. Меня она не увидела в упор, белые её не занимали, а мужу улыбнулась и спросила, из какой он страны и сколько пробудет в Нью-Йорке?
– Из России, – ответил муж.
Приняв это за удачную шутку, она захохотала во весь белозубый рот и посоветовала купить проездной, действительный в метро и автобусе.
Человечество изобрело уйму способов контроля людского потока, но ньюйоркское метро предпочло эстетику инквизиции, и мы осторожно прошмыгнули через устрашающие вертящиеся грабли возле турникетов. Но если они напоминали экспонаты европейских музеев пыток, то платформа метро Колумбийского университета была похожа на музей шахты в Кемерово. Только там в закопчённых полутёмных прогонах вагончики возили уголь, а здесь – людей.
Заплёванный пол на станции дополняли бумажки и объедки на рельсах, сидячих мест на платформе было раз-два и обчёлся, и я нацелилась на скамейку со спинкой и сиденьями, отделёнными друг от друга деревянными стенками, чтобы бездомные не могли здесь спать.
С самого краю сидела тётка с кожей кофейного цвета, большущей сумкой, в белом шарфе и ослепительно белых кроссовках. Я села на соседнее место через перегородку, но кофейная тётка неожиданно озверела, нечленораздельно заорала и стала выпихивать меня руками. Я вскочила, а кофейная тётка повелительно указала на скамейке место через одно от неё.
Муж поволок меня подальше от тётки, и было сложно понять, обдолбана она или просто не в себе, ведь в Нью-Йорке до начала боевых действий невозможно отличить сумасшедшую от университетской профессорши. Они одинаково одеты, одинаково двигаются, и у них одинаково огромные набитые сумки.
Сотрудников внутри станции не было, и ни один из представителей университетской среды, пышно представленной на платформе, не попытался вмешаться. Студенческий молодняк равнодушно глазел, надувая из жвачки белые пузыри, а взрослые аккуратно сделали шаг назад, чужие проблемы их не касались.
Но после того, как в центре кампуса престижнейшего университета оказалось невозможным выпить кофе без китайского плова в нагрузку, совсем не удивляло, что на станции метро этого университета нельзя сесть на свободное место. В качестве сатисфакции я сфоткала тётку из отъезжающего вагона, но её это не волновало, у неё были проблемы посерьёзней.
Видимо, она была бездомной, как и бомжара на нашем углу Бродвея. Возможно, в сумке находилось всё её имущество, а ослепительно белые новые кроссовки она либо только что своровала, либо только что получила в благотворительном фонде.
По разным оценкам, бомжей в Нью-Йорке от 50 000 до 110 000, но кажется, что бомжует каждый десятый. Это создает проблему кожных заболеваний, чесотки, вшей и туберкулеза. Отправляясь на автобусах дальнего следования, многие американцы даже обрызгивают кресла дезодорантами от вшей, берут с собой подушки и чуть ли не костюмы химзащиты.
Фонды прикармливают, лечат и пускают бездомных на ночлег, но денег на всех не хватает. Они выстаивают огромные очереди у фургонов с бесплатной едой и в холода многие из них, как и везде в мире, ночуют возле вентиляционных люков, в картонных коробках и на свалках. Есть категория, передвигающаяся на инвалидных колясках, обвешанных пакетами, а есть живущие в старых авто.
Неведомая нам часть бомжей – жертвы реформы здравоохранения. Сокращая количество мест в государственных психбольницах, власть обещала распределить пациентов по общественным поселениям, но кризис съел деньги на поселения, и ведущая экономика мира оставила психов на улице.