Недетские игры и прочие мультфильмы. Сергей

— Это была не кафедра… — он откинулся на спинку стула. Задумчиво провел пальцем по ее ноге в капроновых колготках, от бедра до коленки. — Марин, ты — моя студентка. Надо все это прекратить…

— Ну и что? Никто же не узнает, — теперь девушка обиженно поджимала губы. — И я тебя люблю, — заявила она, как будто это была самая веская неоспоримая причина.

Такая причина его еще больше насторожила:

— Не надо меня любить, — нахмурившись, покачал он головой.

— Я не могу, — виновато пожала она плечами. В глазах стояла та же нежность и теперь уже и грусть. Девушка обхватила ладонями его лицо, ласково очертила его пальчиками. — Ты такой красиииивый, умный, страстный мужчина, — склонилась к губам с поцелуем.

«Умный… Был бы умный не связался бы со студенткой», — он скептически хмыкнул, но на поцелуй ответил, а через пару минут окончательно сдался. Его руки залезли под юбку. Обхватив попу, подтянули ближе. Здравый смысл отошел в сторонку, отказываясь наблюдать за надвигающимся буйством тел…

* * *

В свои двадцать девять Максим был очень даже серьезным молодым мужчиной. Очень целеустремлённым, с очень продуманными поступками. Нет, конечно, он был далеко не идейно-правильный, даже наоборот — имел свое не всегда нужное свободное от остальных мнение, но банальные очевидные глупости он все же никогда не совершал.

Единственную свою глупость, которую он мог припомнить за свою жизнь — это была Маринка. Ох уж яркая девчонка! Бойкая и такая соблазнительная. Он «подвис» на ней сразу, как только увидел ее, еще первокурсницу. В ней ласкало взгляд определенно все: и смазливая мордашка, и формы точеные, гладкие, и одежда, вызывающая неприличные фантазии.

Читая лекцию в их группе, он никогда не мог удержаться и непременно, словно ненароком, не спеша, прохаживался в аудитории между рядами. Каждый раз, приближаясь к Маринке, он украдкой бросал взгляд на край ее невозможно короткой юбочки. Внутри при этом у него все скручивалось и сладко замирало, дыхание как у пацана перехватывало и голос срывался. Невозмутимо откашлявшись, Максим проходил дальше, чтобы через несколько секунд вдруг изменить курс и вернуться.

Маринка тянула к себе словно магнит, манила и завораживала. Подобно маньяку Максим выхватывал каждое ее движение. Наклон головы, поворот плечика, взмах руки, уставшей от долгой писанины, тихое переступание ноги. Он видел всё.

Стоило ей только попасть в радиус его видимости, он начинал сходить с ума от повышенного прилива гормонов в его кровь. Однако, будучи человеком серьезным, он вел себя очень достойно. Ни малейшего намека, ни одного откровенного взгляда или улыбки. Его запретная страсть была его маленькая сладкая тайна. Исподтишка наблюдая за девушкой, он погружался в грязные пошлые фантазии. Что он рисовал в своих мечтах могли лишь догадываться знатоки пикантного немецкого кино. К своему стыду, абсолютно не возвышенные чувства вызывала у него Маринка. Ему совершенно не хотелось писать ей стихов, чем любил грешить его братишка стихоплет-бумагомаратель. Ни петь серенады, ни срывать с неба звезд, выстилая их у ее ног. Ничего подобного он не желал. Он просто неприлично сильно хотел ее.

Вообще-то ее хотели многие, и она это знала. И некоторым избранным даже счастливилось отведать этот вкусный кусок. Но Макс был ее преподавателем и потому ему, кроме его крышесносных фантазий, ничего не светило. Однако осенью, когда второй год обучения у нее только начался, ему нежданно-негаданно не только засветило, его ослепило и обожгло.

Ученицей Марина была прилежной, прокладывать дорогу к знаниям своим телом ей смысла не было, поэтому свет озарил Максима Алексеевича не на кафедре и даже не в аудитории. Свет пролился в таком же нечистом месте, какими были и его грязные мысли.

Однажды он зашел намочить тряпку, чтобы подготовить доску к следующей паре. В тот момент в занятиях у него было «окно», поэтому делал он все не спеша. Не спеша, зашел в уборную, не спеша, сполоснул тряпку, не спеша, вышел и вдруг услышал слабый шорох в подсобке. Не спеша открыл ее. Было ли для него открытием, что там курят втихушку студенты? Конечно, нет. Было ли для него открытием — кто там сейчас смолил сигарету своими очаровательными губками? Да!

Он с должным укором посмотрел на красавицу. Ай-ай-ай! Она ни грамма не смутилась.

— Проходите, Максим Алексеевич, не стесняйтесь… — нагло предложила ему.

Ну ладно, да — он тоже тут бывало, пускал дым, особенно когда на улице промозгло и сыро, правда, тайком, ведь курение в здании запрещено. Как в наваждении Макс прикрыл за собой дверь, защелкнул на шпингалет, подошел к девушке и встал рядом. Невозмутимо достал сигареты, чиркнул спичкой и прикурил. Марина красиво склонила голову и хитро улыбнулась.

— У тебя хорошие оценки, Марина, тебе незачем меня шантажировать, — он тоже улыбнулся. — Ты же не собираешься сдать меня?

— Нет, не собираюсь, — улыбка не сходила с ее лица, из губ выползла тонкая струйка дыма.

— Это хорошо, — кивнул он.