Недетские рассказы

Гриша становится все старше. Он уже может долго смотреть ей в глаза. Он хочет знать, кто этот человек. Он хочет заиметь его и для себя тоже. Чтобы не было у Насти таких отдельных от него секретов. Он согласен сдвинуться и пустить угрюмого мужчину. Только бы тот остался.

Мама

Я работаю учителем английского у старшеклассников. Учитель! Этим я горжусь. Почти все вечера я трачу на подготовку к урокам. Мне очень-очень нужно быть лучше всех учителей нашей школы. Других смыслов у меня нет.

Я живу с мамой, и я ее ненавижу. Когда она умрет, я стану свободной. Но она живёт так настойчиво, что шансы мои невелики. Чтобы не умереть раньше неё, я вдохновляюсь работой и слежу за своим здоровьем. К сожалению, за маминым здоровьем я тоже слежу. Она цепко впивается в меня в этом смысле.

Сегодня воскресенье. Очередной невыносимый выходной. Я пришла с огорода, где убирала осеннюю ботву и мокрые листья садовых деревьев. Мама сидит в кресле. И смотрит в одну точку. Мои руки красные и шершавые от холода. Я тороплюсь отправиться в душ.

– Налей мне чаю, – слышу скрипучий твердый голос.

Молча мою руки и наливаю ей крепкий чай с молоком, подаю мед и чашку.

– До сих пор не принесли пенсию, – скрежечет мама, – стырили опять.

– Мама, принесут завтра, никто ее не украдет.

– Ты бы помолчала, недотепа, тебе бы всё выгораживать каждого. Нет бы пойти заступиться за мать. Всю жизнь на тебя положила, чтобы в старости смотреть на такую мямлю!

Хлопает входная дверь, и я слышу, как моя младшая сестра скидывает обувь. Мама любит ее. Мама гордится ею. Удушливая волна лицемерия захватывает меня, когда Наденька торопливо идет целовать мать. Я успеваю заметить ее холеные руки, наманикюренные ногти и блеск обручального кольца.

Наденька принесла свой фирменный рулет с вареньем и чай. К счастью, через полчаса ее и след простынет. А через пару недель она прискачет с рубленым холодцом или абрикосовым джемом. Наденька – мамина единственная отдушина, и, похоже, из-за неё мама не планирует умирать. Но я уверена, что сестра понимает, что больше всего надо беречь не маму, а меня. Потому что иначе мама достанется ей.

Наденька меня всячески задабривает, вслух не жалеет, но смотрит так понимающе, с таким непредвзятым сочувствием, что очень хочется плюнуть ей в рожу. Но духу не хватает. Наконец она уходит, семеня толстенькими ножками.

Мама громко указывает мне, что у Наденьки новые духи, это ей подарил (никчемный, по мнению маменьки) Володя. Но у Наденьки хоть Володя есть, подполковник ФСБ, между прочим. А у меня нет и не будет никого.

– Так и сдохнешь в девках! – регулярно повторяет мать.

Ненавижу Володеньку. И пузо его отвисшее ненавижу.

К вечеру маму надо искупать. Она так и говорит: «Веди купаться». И я веду. Раздеваю догола это старое ворчливое тело и мою розовой неуместной мочалкой. И молча слушаю все бездушные слова, на которые она способна. А моя мать поспособнее многих!

Я часто спрашивала жизнь: за что мне мать, которая ни разу не сказала мне ласкового слова?

Почему Наденька свет в оконце, а я сущее проклятье, почему я, а не Наденька кормлю этот неумолкающий рот и продлеваю жизнь этому дьяволу? Во мне кипит и множится долг перед матерью, изо дня в день расправляет крылья беспощадное чувство вины. И порой кажется, что это действительно я – проклятье собственной матери и мне не искупить всех обязательств перед ней до конца моей бесполезной жизни.

В детстве мать всерьёз переучивала меня ходить, держать ложку и ручку, одергивать платье. Она во всём видела неуклюжесть, невоспитанность, протест. А вот Наденька у нее как-то сразу родилась ровненькой и подходящей. Почему-то так бывает.

Меня немного любил папа, но он умер, когда я училась в седьмом классе. Мама сказала позвать его ужинать, но он до кухни так и не дошёл, упал в коридоре и навсегда оставил меня без себя. Мама ни слезинки не проронила. Наденька выла, как ненормальная. Было ужасно, противно и безнадежно. Мне кажется, что, если бы мама была хоть чуточку человечнее, папа до сих пор был бы жив. Или если бы ему хватило духу схватить мамочку за шиворот и вытрясти из нее все высокомерие… Но папе ценнее была его интеллигентность. Вот он и умер так аккуратненько.

Я запуталась в своих мыслях. Вы устали меня слушать, да? Я только что уложила маму спать и сижу за своим рабочим столом. Это мои единственные спокойные минуты дома. Ближе к ночи мать начнет звать меня по всяким пустякам. И так до рассвета. Она отсыпается, пока я на работе.

Я всякое пробовала, чтобы хоть что-то изменить…

У вас, конечно же, найдется масса советов для меня. Но я больше не могу ничего делать для своей жизни. Только работать и ждать освобождения. Через ее или свою смерть.

Вера

– Вы знаете, сколько нужно пить, чтобы умереть? Нет, не сколько за раз, а как долго? – этот вопрос прозвучал в наушниках консультанта горячей линии.