Недеццкие сказки для перешкольного возраста

— Праздничный обед украшали скоморохи, цыгане с медведем, забавно имитировавшим игру на балалайке, заморский заклинатель змей, игравший для послушной кобры на дудочке, фокусник, ловко отгадывавший карты, и жонглёры, проявлявшие чудеса ловкости.

Василиса с кислой миной ковыряла сменяемые одно за другим блюда, Златофил, опрокидывая кубок за кубком, откровенничал всё больше. Вдруг дверь распахнулась, и в обеденный зал ворвался кто-то из прислуги с криком:

— Осада!

Царь дернулся, расплескав содержимое бокала.

— Ты чего орешь, когда… — собрался он было устроить выволочку нерадивому, но тут до него дошел смысл сказанного. — Какая осада? Кого? Где?

Загремел стул, отшвыриваемый Импасиблом, и в следующее мгновение он, подскочив к Василисе, рывком за волосы поднял её со стула, приставив к горлу девушки кинжал.

— Спокойно, папаша, — осадил рыцарь дернувшегося к нему Златофила. — И вилку положь, а то не ровен час уколешься.

Царь замер на месте.

— Поклади, — сквозь зубы поправила Василиса.

— Вот за это ты мне и приглянулась, Василисонька, — сообщил Импасибл, отступая и волоча за собой девушку. — Умная и дерзкая. А я таких люблю. Положь-положь, — подбодрил царя рыцарь. — А то доченьке, видишь, на шею что-то давит?

— Ох ты ж и глиста из псиной срани! — швырнув на пол вилку, укоризненно покачал головой Златофил. — Я тебя как родного встретил, накормил-напоил, дочку тебе доверить единственную готов был…

За окном нарастал шум: бряцало оружие, тревожно звенел колокол, раздавались нестройные приказания и такие же растерянные отзывы. Какая-то баба заголосила, перекрывая своими причитаниями какофонию звуков.

— Спасибо за доверие, папаша, но ваша дочка мне и даром не нужна, — продолжая отступать, сказал Импасибл. — Мне бы развалять ваше королевство до основания, да новое на руинах выстроить, основанное на порядке и послушании. Чтоб не было Ванек всяких, которые против правил играют, чтоб Горынычи больше не появлялись, которые из отрицательных могут положительными вдруг стать. И никаких хитрых старушек, косящих под дурочек, но усиленно помогающих всяким героям.

— Ах ты… — шагнул было царь в сторону Импасибла.

— Стой не месте, папенька, если хочешь, чтоб твоя дочка живой была, когда я её в жёны брать буду, — пригрозил рыцарь, продолжая пятиться.

Отойдя к ведущей в башню лестнице, рыцарь продолжил отступать и сообщил:

— Мы с Василисой у нее в башенке пересидим, пока вас тут всех убивать будут. Да, Василисушка?

* * *

Кащей снял шапку-невидимку и утер ею пот со лба.

— Успел, — выдохнул он, оглядывая подвал, тускло подсвеченный несколькими факелами. — Маловато, конечно, три минуты, ну а что делать…

Охраны в подвале не было. Оно и понятно — замок штурмовали невесть откуда появившиеся захолмские войска и все сейчас были на крепостных стенах — не до сокровищницы. С одной стороны — плохо, потому что народу в этой бойне поляжет немерено. С другой — хорошо, мешать никто не будет, пока Бессмертный будет вскрывать замок и воспользуется артефактом.

Это ж надо, всё так распланировать, но с самого первого шага послать планы к чертовой матери и импровизировать, импровизировать, импровизировать. Делов-то было, пока Златофил с гостем подозрительным праздничный банкет проводит, пробраться в подвал, да умыкнуть то, что надобно. Ну, может, охрану бабкиными зельями из строя на время вывести. А уже у себя, на болотах, не спеша сделать всё по уму. И тут, на тебе — война.

Кащей понимал, что захолмский рыцарь и осада связаны, но выстраивать умозаключения, объясняющие причины этих связей, было некогда. В конце концов, если задуманное получится, объяснять происходящее найдется кому. За этим он в подвал и полез.

Достав отмычку, Бессмертный принялся вскрывать замок.

* * *

— Он человек обязательный, целеустремленный, волевой, — сказала привязанная к стулу Василиса. — Тебе это всё знакомо очень мало. Я не раз видела, как он убивает. Карандашом. Обычным карандашом. И в тот момент, когда он взял паузу, чтобы отдохнуть, появляешься ты и травишь его Ягу, крадешь иглу у его Кащея, а его рептилии завязываешь шеи в узел. Он убьет тебя.

— Ванька, что ль?

— Нет, — покачала головой Василиса. — Не Ванька. Тот, кто, убивая карандашом, воскрешает всё тем же карандашом, когда ему становится скучно. И иногда он это делает просто для того, чтобы убить вновь.

— Колдун какой-то? — предположил Импасибл.

— В какой-то степени.

— Ну, я бы на твоем месте не надеялся. В этот раз я мелочей не упущу и на загадочного твоего колдуна у меня вся захолмская инквизиция во главе с Холейхардом Высочайшим есть. А у них с колдунами да прочей нечистью разговор короткий. Я вот сейчас на тебе быстренько женюсь разок, да и скажу Высочайшему, что ты главная ведьма тут. Спалят тебя на костре, как пить дать.

— Посмотрим.

— Ну конечно посмотрим! Кто на костер посмотрит, а кто и прямо из костра, — ухмыльнулся Импасибл и, закатив глаза, рухнул на пол без сознания.

За спиной у него стояла ухмыляющаяся Баба Яга.