Недеццкие сказки для перешкольного возраста

Волку промеж подсолнухов бежать было проще. А вот юноша мало того, что распугивал воробьев, так ещё и с завидной регулярностью врезался лбом в подсолнечные шапки, отчего сбивался с курса и норовил заблудиться. Серому приходилось сбрасывать темп. И ждать, пока незадачливый молодой человек не вернётся на правильный курс. Но успели.

— Ложись и сделай вид, что тебе плохо.

Изрядно запыхавшийся подопечный, тяжело дыша, рухнул прямо посреди дороги. А спустя пару минут подняв клубы пыли, мимо пролетела королевская карета.

— Там человек лежал на дороге, ваше величество, — уведомила своего супруга королева.

— У нас в королевстве бывает, — все так же отстраненно отозвался король.

— Ему, возможно, помощь нужна.

— Ага, — согласился король. — Возможно, нужна.

— Что за хуйня? — возмущенно спросил Волк вслед облакам пыли, поднятым каретой.

— Что, прости, волшебный зверь?

Волк открыл было пасть, чтобы объяснить значение незнакомого юноше слова, но представив себе, сколько вариаций и значений у ругательства на самом деле, просто махнул лапой.

— Проехали.

— Ага, — согласился юноша понуро. — И не остановились даже. Может, стоит обратить внимание на знаки судьбы, сдаться на ее милость и влачить существование в образе бродяги? Жалостливых людей немало. Кто-то краюху хлеба подаст, кто-то монеткой медной снизойдет одарить, а кто и на хмельное расщедрится… — размышлял парень вслух.

— Философ… — пробормотал Волк, — кто ж такому подаст? — задумался на мгновение: — Хмельное, говоришь? Никаких «сдаться на милость судьбы»! Русские не сдаются! За мной!

И они снова побежали через подсолнечное поле.

— Я хозяина забегаловки отвлеку, — рассказывал Волк на ходу, — а ты бутылки побьешь. Да чтоб все…

Карета и в этот раз пролетела бы мимо, если бы не винный дух, весьма навязчивым облаком висящий не только вокруг корчмы, но и вдоль всего тракта на расстояние метров, наверное, пятисот в обе стороны.

— Тормози! — взвизгнул король кучеру.

Экипаж плавно сбавил ход и остановился прямо напротив трактира.

— Чем пахнет? — поинтересовался государь, не сбавив градуса меланхолии в интонациях.

Вышел из экипажа и потянул носом.

— Неужто самогоном? Добротен ли? — и, обращаясь к кучеру: — Жак, а ну-ка, пойдем-ка со мной!

— Не могу, ваше величество, правлю я…

— Вот те раз! — к солирующей в голосе короля меланхолии прибавилась басовая партия негодования. — Ты кому отказываешь? Королю?! Тебя завтра ни в одной конюшне королевства лопаты не доверят навоз выносить, не то что править… Кстати! Править! — Король нахмурился, оценивая второе значение слова. — Ты на что намекаешь, крестьянин? Правлю здесь — Я!

Кучер, бормоча под нос, что, мол, как бы не вышло как в прошлый раз, слез с козел и понуро поплелся за королем.

— Милейший, от чего такой дивный запах? — поинтересовался король, войдя в корчму.

Корчмарь при виде короля бухнулся на колени и запричитал:

— Простите, ваше величество, даже в мыслях не было прогневить ваше обоняние, но ворвавшийся оборотень напугал меня и, пока я бегал от него по полям, какой-то хулиган откупорил и пролил на пол большую часть моих винных запасов…

— Не парься, — прервал трактирщика король, — тупо налей. Мне и кучеру.

Спустя полтора часа король и кучер нетвердой походкой выползли из корчмы.

— Ваше величество, вы опять в говно? — поинтересовалась королева светски раздраженным голосом.

— Не факт, — то ли согласился, то ли не пожелал спорить король и, завалившись на сиденье, отключился.

Кучер оказался покрепче и, взобравшись с третьей попытки на козлы, пробормотал что-то типа «Нооозалетные!». И даже смог щелкнуть кнутом.

Привычные к такому положению дел лошади не спеша поплелись по тракту. Следующим на пути был замок маркиза д’Карабаса, в котором в этот момент паника достигла апогея.

* * *

Сначала маркиз пытался швырять в говорящего Волка все, что попадалось под руку. Потом — шлепать себя по щекам в надежде на то, что видение испарится. Потом — креститься. Но поняв, что ни один из методов избавления от галлюцинаций не работает, смирился и стал слушать животное, молвящее человеческим голосом.

А Серый Волк даром времени не терял. И рассказал, что король, овладевший древним магическим искусством, превратил его, королевского советника по финансовым вопросам, в животное только за то, что он взял с кухни кусок колбасы, чтобы заглушить урчание в желудке. А пришедшего с Волком юношу король раздел до исподней рубахи лишь за то, что тот не соизволил сдержать икоту, подметая на этой самой, вкусно пахнущей кухне. В конце яркой и красочной истории про превращение и изгнание Волк поинтересовался, как у маркиза дела с бухгалтерией?

— Он меня за растраты четвертует! — панически верещал д’Карабас.

— Четвертует, — спокойно согласился Волк.

— На ленты пустит! — стонал маркиз.

— Пустит! — вторил ему Волк. — И на гильотину отправит…

— Отправит… — маркиз д’Карабас остановился на ходу. — Куда?

— Блин, — пробормотал себе под нос Серый Волк, — не изобрели же еще…