Недева и Конь

“Дней пять, — буркнул Конь. — И то, если до Дороги живыми доберёмся”.

— То-то и оно, — вздохнул Антошка.

— Ты что, пришибся? — Змей вытянул длинную шею и пристально осмотрел его с ног до головы. — Чего сам с собой разговариваешь?

— Я не с собой, — неприязненно буркнул Антошка. — Я с ним, — он шагнул к Коню и обнял его за шею.

— А… — Змей испуганно захлопнул пасть и на всякий случай отполз подальше. Лапки у него были маленькие, но крепкие — кажется, передвигаться по земле ему было гораздо привычнее.

— Что? — Антошка задиристо сжал кулаки. — Он волшебный, не видишь, что ли? Богатырский!

На красной и не слишком умной морде Змея отразилось недоверие.

— Ладно, ладно, — он выставил вперед куцые лапки. — Как скажешь. Богатырский говорящий конь. С кем не бывает. Это как, с детства у тебя или случилось что?

— Ну вот что! — Антошка решительно пошел вперед. — Поднимай свою красну задницу в сине небо и вези нас домой! А то прямо сейчас родится в чистом поле богатырь Антон Крестьянский Сын, и станет на одного Змея Горыновича меньше!

Кажется, Змей ему поверил. Пристыженно опустил голову, пугливо сжал большие ноздри.

— Я не могу… — попытался он снова.

— Можешь!

— Я не умею…

— Учись!

— И…

— И не болтай мне тут!

— Испепелю?.. — закончил Змей неуверенно.

Антошка засучил рукава.

“Нахрен Принца!” — решил Конь в порыве гордости и встал за Антошку горой. В смысле, на дыбы.

— Помогите! — пискнул Змей и попытался уползти в кусты.

— Коняшка, на меня его гони! — распорядился Антошка, вооружаясь палкой, благо после их сокрушительного приземления, дрынов вокруг валялось великое множество.

— Да не умею я!!! — заорал Змей во всю глотку и закрыл голову крыльями, сжимаясь в комок.

— Голубей видел?! — тоже повысил голос Антошка. — Куриц ловил?!

— Так они пти-ицы! — всхлипнул Змей. — А я рептилия!

— Дубина ты! — рявкнул Антошка и попытался пнуть скачущий по земле хвост. Змей хвост поджал и всхлипнул. — Лети давай!

Конь немного понаблюдал за его бесплодными попытками отпинать прикрывающегося крыльями Горыновича, а потом вздохнул и шагнул вперед.

“Притормози, — посоветовал он. — А то обидится и улетит без нас”.

Антошка насупился, но покушения на избиение прекратил.

— Меня убьют, — буркнул он вдруг. — Если до утра не вернусь — могу вообще не возвращаться.

“Нет, это меня убьют, — возразил Конь. — А твой отец подаст следующему Принцу конскую колбасу”.

Антошка мрачно на него покосился и шмыгнул носом.

Змей опасливо выглянул из-под крыла и тоже пригорюнился. Так-то он был зверем беззлобным и даже сочувствующим. А ещё животных любил. Хоть и ел их иногда. Редко. Раз в месяц.

— Его тоже, — перевёл ему Антошка и провёл пальцем по горлу. — На колбасу.

Колбасу Змей не любил. Она была солёная и застревала в зубах целыми батонами.

Антошка уловил его колебания.

— А мы тебе седло подарим, — протянул он как бы невзначай.

“Эй, тормози! — от возмущения Конь всхрапнул и пару раз гневно хлестнул себя хвостом по бокам. — Седло нельзя! Оно моё, то есть Принца!”

— Подарим, — с нажимом повторим Антошка и глянул на Коня так, что тот не решился больше спорить.

— Седло? — Змей окончательно опустил крылья и уставился на Антошку, а потом перевёл взгляд на седло. В раскосых глазах читалось благоговение.

Конь мысленно вздохнул и повернулся к нему боком, давая рассмотреть богатые инкрустации да искусное тиснение на тонкой коже, а потом встряхнулся, чтобы драгоценные камни красиво засверкали на солнце.

— Ладно, — сдался Змей, завороженно разглядывая самый крупный сапфир на задней луке седла. — Я попробую.

Антошка победно глянул на Коня и широко развёл руки в стороны.

— Смотри на меня! — скомандовал Змею. — Делаешь во-от так, — он стал имитировать облысевшую жар-птицу.

Змей недоуменно посмотрел на него, потом на свои недоразвитые лапки, но честно повторил показанное.

— Да крыльями, крыльями маши! — прикрикнул на него Антошка.

— Я тебя сдую... — Змей стушевался.

— Я за берёзу схвачусь!

Конь от души позавидовал упрямству паренька — из его конской натуры строптивость извели ещё в жеребячьем возрасте.

Змей тоже позавидовал, а ещё немного погрустил, что он такой большой и сильный, а, кажется, боится. И захлопал-таки крыльями изо всех сил.

— Да не туда-а-а-а… — крикнул Антошка, улетая в кусты.

Конь же поднялся в галоп, сопротивляясь ударившему в грудь ветру, да так и остался скакать на месте, вспахивая копытами землю. Впрочем, длилось это недолго. С умильным выражением удивления и сосредоточенности, Змей стал заваливаться на спину, но до последнего не перестал хлопать крыльями перед собой. Кожистые крылья ударялись друг о друга с сочным шлепком и расцеплялись с сухим шелестом роговой чешуи. Под такие импровизированные аплодисменты Змей и опрокинулся.

Несколько раз крылья ещё шлёпнули по земле, а потом ветер наконец утих. Конь проскакал по инерции несколько метров и едва не врезался в пень. Антошка же вылез из кустов, деловито отряхнулся и подошёл к Горыновичу.

— Для начала неплохо, — сказал он на удивление миролюбиво. — Только теперь давай-ка ты на четыре ноги встанешь. А крыльями по земле хлопай.