Недоброе солнце

– Это самая древняя часть Полиса. Я хочу показать тебе Ойтеру, – внезапно мне стало гораздо лучше, практически идеально. Древний город. Уже сейчас я видела разительные отличия между новейшей инфраструктурой того сектора, где мы проезжали сразу после прилета, и тем местом, что оказалось внизу. Ультрасовременные здания необычного дизайна, продиктованные практичностью и удобством, все в ярких росписях и сотнях огней и низкие строения из больших блоков песчаного цвета. Все, что скрывалось в полутенях внизу, выглядело так, будто мы попали в совершенно иное общество, в другую галактику. Здание не выше трех этажей с различимыми резными фигурами, без росписей и цветных вкраплений, без стекол в окнах и практически без зелени на открытом пространстве. А в центре всего этого, огромное, до самого купола, пирамидоподобное сооружение из огромных блоков. Здание было поделено на четыре яруса, образуя широкие площадки, освещенные газовыми факелами. Это был первый настоящий огонь, который я видела за многие месяцы. Теперь его, и правда, использовали только в древних местах. На земле это были мемориалы павших воинов, да и только.

Здание было мрачным, величественным и пугающе монументальным. Вся необъятность его размеров стала понятна тогда, когда мы спустились с транспортной развязки, оказавшись у самого подножия.

– Это что? – внезапным шепотом спросила я.

– Ойтера. Храм, оставшийся нам от предков. Сейчас, как таковой религии у нас нет. Вера в Судьбу, Случай и подобные вещи, не более.

– То есть храм пустой? – это никак не вязалось с моими знаниями о валорах. Эти гуманоиды никогда не делали что-то бессмысленное или бестолковое, насколько я успела изучить их. Казалось невероятным, что такое сооружение, пусть и символ прошлых тысячелетий, может стоять такой громадой и сохраняться просто так. В подтверждение моим мыслям, раздался дружный смех валоров.

– Что ты, терри, – ответил Тааль, – в храме живут те, кто не желает принимать участие в суете повседневной жизни, по тем или иным причинам. Кроме того, здесь обучают мастеров и проходят ежегодные испытания для молодых оджи. Те, кто отказался от всего внешнего, взамен получили что-то иное, что позволяет им чувствовать и направлять учеников.

Вот это уже было более понятно и невероятно интересно.

– А меня туда пустят? У нас на Земле тоже осталось несколько таких мест, только женщинам туда нельзя.

– Почему,– живо заинтересовался Сумудин, пока мы выгружались из транспортника.

И правда, почему? Не смогла сдержать кривой ухмылки. Стоит ли им сказать все, как есть или выдвинуть более приличную, общественную версию?

– Видишь ли, когда-то давно, когда на Земле еще было много религий, проповедники этих разных направлений решили, что женщина отвлекает мужчину своим видом от духовного. Соблазняет, вызывает в нем греховные мысли и… что-то еще подобное. Сейчас, конечно, это считается пережитком прошлого, но в древних храмах правила остались. Женщинам нельзя.

– У нас можно,– Нарин протянул мне руку, и мы повернулись к невероятному строению.

– Тоже мне, в чем вина женщины, если мужчина не в состоянии удержать свое возбуждение в штанах,– весьма различимо ворчал Сумудин, идя за мной. В голосе медика явно проскальзывало недоумение.– А что, если кого-то возбуждает вид моря? Или растений? Нет, конечно, проще выкорчевать сад или осушить океан, чем обуздать свои страсти. Безумие какое…

Я едва сдерживала хихиканье. Конечно, именно исходя из подобных мыслей, древние законы пересматривались на протяжении истории, но из уст медика это звучало совсем абсурдно.

Мы зашли в небольшую, едва приметную дверь у самого основания пирамиды. Сразу за входом нас ожидал служитель в каком-то тренировочном комбинезоне, наподобие того черного наряда, что был на Нарине и Таале во время спарринга на «Парадоксе». К слову, пользовался служитель вполне современным фонарем, а не каким-то там древнейшим аналогом факела. Небольшой, матовый светящийся шар на цепочке давал достаточно света, чтобы не спотыкаться в узком коридоре, но и не столько, чтобы перенапрягать глаза. Фонарь передали мне в руки, чему я несказанно удивилась. Остальным такие удобства не полагались.

Стены, окружавшие нас, были из того же камня, судя по всему, что и наружные. При ближайшем рассмотрении он оказался ракушечником с явно различимыми останками ископаемых с древнего океанического дна. Проведя ладонью, поняла, что камень холодный, и, кажется, немного влажный, но невероятно гладкий, как отполированный. Чуть обернувшись, провожатый заметил движение моей руки. Сумудин, шедший впереди, тоже оглянулся, слегка покачав головой с легкой усмешкой. Опасаясь, что сделала что-то лишнее, быстро отдернула ладонь. На плечо легла рука Нарина, шедшего позади.

– Не беспокойся. Попробуй дотронуться еще, только выше.

Последовав совету, наткнулась на небольшое углубление, идущее вдоль всей стены. Через несколько шагов в этом углублении была ямка. Потом еще и еще.