Недоброе солнце

– Не трогай! – страх, прорываясь через самообладание и попытки удержаться на ногах, снова вырвался отвратительным кислым привкусом во рту. Любое движение могло спровоцировать прерывание беременности. Ремни безопасности, смещение органов, внутренняя травма. Без аппаратуры это очень опасно. – Беременна…

– Что? – мой хрип, естественно, не достиг ушей Сумудина сквозь вой серены и шум осколков, все еще мелкими кусками падающими сверху.

– Она беременна! – не удержавшись, упал на землю. Сумудин разразился так несвойственной ему отборной дарийской бранью, вспоминая всю палитру витиеватых выражений, которые когда-либо слышал.

Лежа на спине, больше не в силах подняться на окончательно отнявшиеся ноги, смотрел на обуглившуюся трубу транспортной магистрали. Тонкие струйки дыма, тянущиеся вверх от неровного, местами оплавленного, местами обломанного канала, выглядели как конечности морского чудовища. На кивер шел постоянный непрерывный вызов от Палета, на который не было возможности ответить. Все, на что хватило сил – подключить его к визуальному присутствию. Левый глаз затянуло на мгновение синей пеленой, расходясь от зрачка кругами, потом почувствовалась слабая резь. Палет смотрел. Черные струйки дыма, все так же вились, уходя вверх, в вентиляционные трубки купола. Вдруг, одна из ячеек защитного стекла над головой раздвинулись, вытягивая поток обработанного воздуха в недружелюбную атмосферу планеты. В открытый проем тут же залетела пара малых шаттлов экстренной службы. Купол замкнулся, фильтры заработали с удвоенной силой, вытягивая пыльный, сухой воздух Валоры из Полиса.

Уронив голову набок, увидел сквозь зубастую дыру в транспортнике бледного, ободранного Сумудина, держащего ладонь на шее бессознательной дарье. Губы медика шевелились, вероятно, отсчитывая пульс. В голове раздалась вспышка боли, в ответ на неконтролируемую злость присутствующего Палета. Миг, зрение снова заволокло пеленой. Старший оджи отключился, принимая на себя дальнейшее решение вопроса, давая мне немного времени.

Транспорт экстренной службы поднял волну пыли и осколков, приземляясь в непосредственной близости от нас. Прикрыв глаза, постарался в который раз унять сердцебиение. Медик из военного госпиталя, подскочивший ко мне, первым делом, прижал свой анализатор, тут же засветившийся всей доступной палитрой цветов. Отмахнувшись, указал рукой в сторону Селены. Медик был против. Согласно протоколу моя персона стояла выше по уровню приоритета. Напрягая последние силы, влепил ему ментальный подзатыльник, чуть не теряя сознание. Широко раскрытыми глазами глянув на меня, доктор, наконец, кивнул и бросился вокруг транспортника к Сумудину. Мой медик, совершенно не стесняясь, вырвал аппарат из рук младшего коллеги, прижав по очереди к трем точкам на теле дарье. Поток ругани пошел на новый виток. Кривясь и кряхтя, Сумудин открыл аптечку, также отобранную у прибывшего, и принялся делать инъекции. Две Селене, одну себе в ногу, еще одну моей землянке. Потом опять анализатор. В тех же трех точках. Не увидев нужных показателей, друг сделал еще два укола в плечо и шею моей девочке. Успокоившись новыми показателями, доктор оперся лбом на край кресла Селены, послав мне на кивер сообщение: «Живы».

Закрыв глаза, только теперь почувствовал, что надо мной уже какое-то время колдует другой медик, перетягивая тугим корсетом в талии и тыча иголками без перерыва. Спустя пару мгновений раздался визг металла. Открыв глаза, понял, что это начали вырезать Тааля из заклинившей части транспортника. Сумудин так и сидел возле Селены, накрытой, как и мастер, каким-то специальным покрывалом от искр и осколков. Дарье будут вынимать следующей. Как старший по званию медик, Сумудин решил, что так безопасней.

– Мы готовы лететь, анур, – отвлек меня доктор, фиксировавший поломанную руку вместе с острым, стальным осколком в плече.

– Дарье.

– Акер Сумудин остается с ней. У вас, не считая легких травм, компрессионный перелом двух позвонков, усугубленный перемещением. Если не прооперировать в ближайшие полчаса – прогноз неблагоприятный. Оджа Селена стабилизирована. Ее состояние опасений не вызывает. Настоятельно рекомендую отправляться.

«Лети».

Повернув голову, посмотрел на Сумудина. Медик выглядел решительно, как во время боев на Тарависе, где была наша первая полевая вылазка после обучения. В тот раз он сделал все что мог как доктор, и даже больше, спасая жизни. Принимая тяжелое решение, дал разрешение на транспортировку. Меня и бессознательного Тааля загрузили в шаттл.

– До госпиталя четырнадцать минут по малой орбите. Высылаю отчет о повреждениях, – отрапортовал пилот в диспетчерскую.

– Что с Таалем? – чуть повернул голову в сторону сопровождающих докторов.

– Внутричерепное кровотечение, анур. Отек мозга.

– Включить общую волну экстренных служб. Позывной О-2-А-12-43, – стараясь не задумываться о возможных последствиях аварии, обратился к пилоту. Под действием лекарств я не мог следить за происходящим через кивер.