Недоброе солнце

Сердито зыркнув на медика, сосредоточился на подключении к управлению костюмом. Материал был тонким, довольно плотно обхватывал каждый сустав, с усиленной рамкой от грудной клетки до бедер. Когда система включилась, попробовал сделать шаг. Управлять телом через прямые приказы было непривычно, но не так сложно, как работать с «Парадоксом». Ерунда. Сложности возникли только с хвостом. Доктора отключили нервные связи и с этой конечностью, а экзоскелет на хвосте был куда сложнее, чем пара сочленений на ногах. Множество подвижных деталей дернулись слишком сильно, следуя моему приказу, так что я снес стол, на котором лежал несколько минут назад, вместе с подносом инструментов.

Потратив несколько минут на разбор управления и восстановление ориентации в пространстве, самостоятельно отцепил себя от стойки. Экзоскелет в первую очередь – боевая амуниция, в данный момент без внешней брони, но все же. Даже на пальцы выходили сочленения, заканчиваясь выдвижными стальными когтями до пяти сантиметров длиной. Если уметь пользоваться этой штукой, возможностей становится несоизмеримо больше.

– Я готов.

Чтобы покинуть операционную требовалось разрешение Винара. Медик должен был выдать заключение о моей адекватности и отсутствии нарушений в работе мозга.

– Твоя дарье на третьем этаже, комната в закрытом секторе. Можешь быть свободен. Возвращаю тебя к сети.

Передернув плечами и привыкая к «костюму», вышел из операционной. При моем приближении весь персонал опасливо жался к стенам. Видимо, информация о случившемся стала частично известной. Зайдя в лифт, выбрал нужный этаж. Когда двери закрылись, с некоторым удивлением осмотрел себя в отражении стальной поверхности. Убранные в высокий хвост волосы, длинные ссадины на лбу, заклеенные зеленым антисептиком, черная нижняя одежда и стальные «кости» экзоскелета. Лицо, казалось, осунулось, острые скулы и огромные глаза на пол-лица. Повел плечом, проверяя, как его зарастили. Пока еще действовали анальгетики, но вроде как, все было в норме. Насколько возможно.

Двери раскрылись в полностью пустом коридоре. Короткий, всего шагов десять он заканчивался непрозрачными дверями с пропускной панелью на стене. На подтверждение личности двери открылись, пропуская меня в другой коридор, более ярко освещенный. Здесь, перед одной из дверей, стояли двое военных в полных экзоскелетах, с броней и вооружением. Видимо, почетный эскорт для моей девочки. При моем приближении оба охранника вытянулись в струнку. В открытых шлемах блеснули широко раскрытые, удивленные глаза. Ну да, у меня операция и спина сломана. Была.

Стараясь контролировать силу, слегка толкнул дверь, проходя в помещение. В небольшой палате стояла пара кресел. В одном из них сидела мама, непривычно растрепанная и бледная. Вокруг глаз обозначились морщинки, которых не было еще вчера. Матушка вытянулась, приложив руки к стеклу капсулы, заглядывая внутрь. Казалось, еще немного, и по щекам побегут слезы. Но этого она себе не позволяла.

– Мама? – позвал сипло. Валорка резко вскинула голову, охнула, подскочила и в мгновение оказалась в моих объятиях, тихо, без слез всхлипывая. Изо всех сил сжал челюсть, рискуя сломать зубы. – О, мама.

– Сынок, Нарин.

– Ты как? – из второго кресла раздался сонный голос Сумудина. Медик, потирая глаза свободной рукой, оценивающим взглядом прошелся по моему облачению, определяя урон. Сам он был подключен сразу к нескольким трубкам, а нога лежала на небольшом пуфике. Из нее торчало три спицы, частично скрытые фиксирующей повязкой. Все лицо было в мелких порезах, обработанных тем же зеленым составом, что и мое собственное.

– Терпимо. Думаю, ты уже получил прогнозы от Винара?

Друг кивнул.

– Я следил за ходом операции. Если бы что, Винар обещал позвать.

– Что у вас? – мама, отстранившись, осторожно взяла за руку, потянув к капсуле. Самому себе не мог признаться, что боюсь. До дрожи, до сбоя дыхания, до горького привкуса во рту. Боюсь подойти и увидеть ее там. Медленно, повинуясь движению матери, приблизился. Селена, укутанная импульсной жидкостью, неподвижно лежала в чреве капсулы. В свете вспомогательного вещества ее кожа казалась болезненно-бледной, отливая голубым. Небольшая ссадина на виске была единственным различимым повреждением. – Что с ней?

– Не знаю, друг, – тихо отозвался Сумудин. – Повреждений практически нет, эмбрион в полном порядке, насколько мы можем определить на таком малом сроке. Девочка просто не приходит в себя.

На кивер пришел вызов Палета. Меня ждали для дальнейших действий. Сумудин кинул взгляд на мой кивер, слегка кивнул.

– Иди. Мы будем тут, – мама легонько коснулась моей щеки губами. В глубине ее глаз сверкнуло что-то злое, опасное, отчего черты лица вытянулись, вместо усталости проступила злость, граничащая с ненавистью. – Наведи порядок.