Недобрые сказки на ночь

— Синергилья же тебе уже все объяснила. Никто тебе не поможет.

— Тогда я не понимаю… — после непродолжительного молчания сказал Толай.

— Не понимаешь зачем я тебя пригласила?

— Да. Зачем вы меня пригласили?

— Потому что, окромя меня никто тебя не образумит. Не в моих привычках давать советы, да семью твою жалко.

— Да чем мне помогут ваши советы?

— Ты лучше меня послушай и послушай внимательно. — старуха вновь зыркнула на гостя холодным взглядом и Толай тут же замолк.

Старуха выпила залпом какую-то настойку и продолжила.

— Сети раскинула Суг Ээзи. Опасные и хитрые сети. И ты в них запутался из-за своей жадности и глупости. Но ловит она не тебя.

— Я знаю. Очан. Она забрала его. Мне ваша хм… кошка сказала. — Толая смутили его собственные слова.

— Нет. Не нужен ей ни ты, ни Очан ни твоя лошадь. Неспроста она тебе явилась и отпустила.

— Ничего себе отпустила. Да я насилу вырвался.

— Отпустила. Видимо кроме гребня ей еще что-то нужно, или кто-то. Я тебе говорю все это, чтобы ты был осторожнее, когда увидишь её снова. Следи за тем, что говоришь. Взвешивай все слова.

Агафья вздохнула, села на табурет и уставилась в стену. Повисла тишина. Минута… Две…

— Это все? — наконец спросил Толай. Старуха ничего не ответила. Стало быть, пришло время уходить. Охотник тихо встал со скамейки и вышел за дверь.

— Верни гребень Толай. Иначе семью потеряешь, как коня потерял. — раздался вослед голос Агафьи. Охотник обернулся. Ведьма все также сидела на табурете с закрытыми глазами и, казалось, мирно спала.

— Спасибо. — охотник слегка поклонился и покинул старый дом деревенской ведьмы.

* * *

Толай стоял в дверях и смотрел на убитую горем Пончану. Тамара сидела рядом с супругой Очана и всячески старалась её успокоить. Шаман пропал. Ночью не вернулся домой. Последний раз его видели на дороге из деревни. Той самой, что петляет вдоль реки и ведет к бездонному омуту.

— Не убивайся ты так. Вернется. Небось опять за травами отправился. — Тамара еще не знала, что Очана уже нет среди живых. Никто не знал, кроме Толая и Агафьи. Охотник молчал и виновато смотрел на Пончану.

— Беда случилась. Я чувствую. — женщина схватилась за сердце. — Он никогда не уходил, не предупредив меня.

— Все будет нормально. Вернется Очан. — Тамара налила печальной гостье немного бражки. — Держи. Это тебя немного успокоит.

— Не вернется. Он мне сегодня снился. Прощения просил! — Пончана разрыдалась вновь.

Толай смотрел на причитания не ведающей вдовы и на душе скреблись кошки. Было тошно и противно. Две смерти тяжелым бременем легли на плечи охотника.

— Что вы ему сказали вчера? Он же к вам приходил. Обряд проводил. — Пончана попеременно смотрела зарёванными глазами, то на Тамару, то на Толая ожидая внятного ответа.

— Ничего. Он даже заходить не стал. — ответила Тамара. — Я его несколько раз приглашала войти в дом. Почаевничать. Ни в какую. Бубнил себе что-то под нос. А как стемнело, так и не видели мы его больше.

— Ясно. — себе под нос сказала Пончана и залпом выпила налитую бражку.

— Заешь салатом. — Тамара пододвинула гостье тарелку.

— Нет. Не нужно. — сухо ответила Пончана. Ей было ясно, что в этом доме, ей никто ничего не расскажет. — Мне пора. Дел по горло. — она вытерла с глаз остатки слез и встала из-за стола.

— Я не знаю Толай, что у вас произошло. И, судя по всему, ты мне не скажешь. — уходя обратилась гостья к хозяину. — Но Очан просил передать, что он выплатил свой долг. Чтобы это не значило.

Пончана попрощалась и покинула дом.

Супруги остались одни. Сидели в молчании изредка обмениваясь взглядами.

— О каком долге речь? — нарушила тишину Тамара.

— Какое теперь это имеет значение?

— Ну все же.

— В детстве из-подо льда вытащил его. Холода только начались. Лед едва схватился. Очан решил опробовать. Ну и встал на такое место, что в момент ушел под воду. Я просто оказался рядом.

— Почему ты мне никогда об этом не рассказывал?

— А что тут рассказывать. Дела минувшие. Любой бы поступил также. Ерунда.

— Не ерунда Толай. Ты ему жизнь спас.

— Спас, чтобы по моей же вине Очан сгинул сегодня.

— Ой не говори ерунды! Бродит где-нибудь в лесу. Ищет травы да коренья. Не впервой.

— Мертв он Тамарочка. Мертв. — убежденным и тяжелым голосом ответил Толай. — И я всецело виноват в его смерти.

— Ты что… ты убил его? — Тамара демонстративно схватилась за сердце.

— Сдурела совсем? — рыкнул на супругу Толай. — Никого я не убивал. Но умер он по моей вине. Все из-за этого проклятого гребня. Очан попробовал меня защитить и за это поплатился.

— А я тебе говорила! — запричитала супруга. — Ты не хотел ничего слушать.

— Кто же знал, что все так обернется.

— Ты мне лучше скажи, где этот гребень? Ты отнес его на омут? Где с утра пропадал?

— Да. Отнес. — солгал Толай. Не захотел рассказывать, что захаживал к старухе Агафье. В любом случае, он решил отнести гребень ночью, чтобы никто не видел.

— Ну слава богу! — радостно вздохнула Тамара.