Недолгий век

Добрый был...

Андрей молчал.

Александр ударил его сильно, в лицо. Кулаком. Но нельзя было сердиться, ведь Александр не был его брат, Александр был — чудовищная судьба... И рука очень болела... Андрей приподнял голову, сплюнул кровь... Пошатал языком и выплюнул зуб... Надо было поболе черемши есть...

— Чика! — сказал Александр. — Ты думаешь о том, хорош или дурен поступок или решение, а я — идет ли мой поступок или мое решение в русле судьбы. И вот сейчас идет...

Андрей хотел сказать, что вовсе ни о чем не думает, но ему было больно, и он молчал...

Мир совсем стеснился, сузился, сплющился. Андрей был в этом мире как в темнице, спасения не было...

Вошли какие-то люди, темные в полутьме. И один из них спросил:

— Глаза?

И Андрей уже все понимал и смотрел с жадностью на все то, что мог еще увидеть... потому что скоро... сейчас...

Александр мотнул головой и отвернулся, будто увидел нечто неприятное для себя. И спокойно, по-деловому как-то произнес:

— Нет, не глаза...

Потому что знал, каким надобно сделать Андрея, чтобы Андрей более не был ему опасен. А убивать Андрея он не хотел. Он любил его, соскучился даже...

Андрей закричал. Железные сильные руки держали его... Человек, прислужник в покоях Огул-Гаймиш!.. После такого увечья у Андрея, по обычаям всех народов, не будет никаких прав, кроме тех, которыми пожалует его брат из милости...

Александр — нет, не раскаивался, не жалел, знал, что поступает правильно. Но из его сознания будто вытеснялось тотчас, что ведь это все по его приказу... а было только одно — спасти Чику, Андрейку, чтобы жил, не умер, выходить, сберечь... И теперь ничто не могло мешать Александровой искренней любви к младшему брату, ничто...

А сделано было плохо, потому что Андрей сильно дергался и бился в железных руках... И теперь темная гладкая струйка кровяная текла и пропитывала овчину, на которой Андрей лежал...

Но Андрей должен был жить! И Александр целовал жестко и крепко похолодевшие губы — возвращал к жизни, пусть насильно, пусть после увечья страшного, по его приказу нанесенного, но возвращал!.. Потому что это был его брат, единственный, Чика, Андрейка, и Александр любил его...

Тайным походом Александр отправился за Андреем. Потому что Александру нужен был Андрей. А теперь можно было получить Андрея от ярла Биргера. И ценою Андреевой крови был мирный договор, нарушенный Александром, потому что возможно было нарушить...

Патриаршая, или Никоновская, летопись, год возвращения Андрея: «Того же лета иде князь Александр Ярославич в Новгород с суздальцы, и оттуду иде с новгородцы на свейскую землю и на чюдь; и идоша непроходимы месты, яко не видеша ни дней, ни нощи, по всегда има. И тако шедше, и повоеваша все Поморие, и со многим полоном и богатством бесчисленным возвратишася во свояси».

И нарушения свадьбы сына своего Александр никому не простил...

Увечье Андрея не осталось тайным, хотя открыто и не говорили об этом увечье. А пошли было слухи, что убит Андрей...

Новгородская летопись по синодальному харатейному списку: «...и бежа князь Андрей Ярославич за море в свейскую землю, и убиша...»

Андрей увидел свою жену, как она летела, будто птица... ее вскинутую золотистую голову, златоволосую, и откинутый капюшон плаща... Она бросилась, как-то так раскинув и вновь соединив руки. Припала к нему на грудь и шептала:

— Мой единственный!..

По приказанию ярла ее выдали Александровым людям. А Константин с женою и детьми и Андреев слуга Петр последовали за нею по своей доброй воле...

Она целовала его лицо. Он закрыл глаза; хотел сказать ей, что ничего уже не нужно ему, но не имел силы говорить. А когда полегчало ему, ни о ком не спросил...

Александр приказал отвезти его в Городец, в монастырь. Там Андрей оставался, покамест не оправился от ран. Когда уже вставал, ему передал Константин, что князь Галицко-Волынский прислал за своей дочерью. Андрей ни о чем не спрашивал... Что он теперь Даниилу Романовичу... Только сказал тихо, что рад за Маргариту, Константина и малых детей их, они наконец-то возвратятся домой...

— Я благодарен вам за вашу верность. Простите, что вышло все неладно...

Константин поцеловал ему руку...

Но Марина не хотела ехать.

— Я с тобой останусь! Я буду ходить за тобой, мне от тебя ничего не надо, только жив будь!..

— Не надо, право... — Он говорил тихо и вяло. - У отца ты будешь под защитой верной. А на меня теперь надежды нет...

— Не говори ничего! Ты прав, не надо оставаться здесь ни тебе, ни мне. Вернемся к отцу! Он всегда любил тебя...

— Не надо, милая моя, не надо ничего. Я судьбу свою избуду до края... А ты молода еще, ты будешь счастлива. И жизнь твоя со мной позабудется, как сон...

— Нет, Андрей, нет! Не позабудется. Я в монастырь пойду. Я никогда ничьей не буду... Только твоя и Божья!..

Повозки ждали на дворе. Пришли Константин и Маргарита с детьми. Андрей простился, детей поцеловал...

— Прощайте! Берегите ее...

Она плакала на дворе, не хотела его оставлять. Ее насильно посадили в повозку и повезли...