Недометанный стог (рассказы и повести)

Чанов несколько раз порывался подойти, но каждый раз улавливал предостерегающий жест Ионы. И решил не вмешиваться, раз не велят. К утру гроза прошла, и старик успокоился.

После молчаливого завтрака Чанов вышел на крыльцо и замер. Все сверкало и лучилось свежестью и чистотой кругом. Ляндома вспучилась и несла мутные воды. Ожил лес и весь зазвенел птичьими голосами. Распрямлялась прибитая дождем трава. Было прохладно, душисто и радостно. Взволнованней билось сердце. А солнце уже начало обогревать. И повсюду от кустов и трав поднимался парок.

Вышел Иона. Помолчал. Закурил и, глядя в сторону, сказал:

— Вы уж очень извините. Того… Уезжать вам надо.

— Почему?! — Чанов ошеломленно уставился на него.

— Да того… — Иона покряхтел. — Не переносит он вас. Незалюбил что-то. Вы мужик видный. Ну, он, видимо, и переживает. Нюрка извелась прямо вся, сами видите. Ну никак у нас вам быть невозможно. Вы уж простите, пожалуйста.

— А чего же она сама не скажет? — напрямую и грубовато спросил Чанов.

— Где же она скажет! — проговорил Иона. — Она все на себе переживет, все перетерпит. И грустновато добавил: — Такой уж человек. А его она сильно любит и за него страдает.

— Это старика-то? — с явной усмешкой, чуть ли не с издевкой и вызовом спросил Чанов.

— Да какой он старик! — почти выкрикнул Иона. — Заладили все — старик, старик… И на лесопункте… Мы, конечно, не говорим никому, а ведь он помоложе нас с тобой годов на целых пять. Нюркин ровесник он. Инцидент был на границе, так его и устряпали. А все — старик, старик…

Через час Чанов собрался и отправился в обратный путь. Он попытался предложить хоть какую-нибудь плату, но Нюрка решительно отказалась и в первый раз за все время пребывания Чанова здесь, скупо улыбнувшись, сказала:

— Рыбой покормили. Спасибо.

Иона проводил Чанова до леса, еще раз сконфуженно извинился. Покурили на прощанье, и Иона пошел к дому.

Чанов зашел за куст и обернулся. Так жаль было уходить, так ладно начался отпуск, но ничего не поделаешь, было надо. Солнце поднялось уже достаточно высоко, все просыхало на глазах.

Леса, чистые и умытые, стояли вниз по Ляндоме, как на параде. Бойкая Юрманга, впадавшая в Ляндому, уже светлела, а река по-прежнему была мутной. Золотились штабеля. Широко и привольно смотрелось вокруг. Птицы так и заливались. И даже дом выглядел каким-то праздничным.

— Эх, и местечко! — вздохнул Чанов.

Все трое обитателей дома находились на улице. Инвалид сидел на лавочке, глядя в землю. Нюрка стояла возле него. Поодаль стоял Иона и смотрел в сторону, куда ушел постоялец.

Чанов поглядел, поглядел, махнул рукой и вступил в лес. Здесь было прохладно и приятно, лес оживал сотнями звуков, легкий ветерок доносил запахи грибной прели и прогревающегося мокрого дерева.

Идти было легко. День выдался чудесный. Но Чанов с неспокойным сердцем покидал тихий уголок, где тихо жили трое.

Замерзнет река…

Прошло уже два месяца с того дня, как похоронили Дуню. И теперь Максим ждет, когда замерзнет река, чтобы пойти в заречную Горку.

Река течет в невысоких берегах, а поодаль от реки, с обеих ее сторон, есть возвышенности. Стоит на них, на каждом берегу, по деревне. С правой стороны — Горка и с левой — Горка. И для жителей каждой деревни другая Горка — заречная.

Вот и пойдет Максим, когда замерзнет река, в заречную Горку, чтобы увидеть Настасью и рассказать ей все, до конца.

А сейчас погода стоит слякотная, дороги развезло, дождит, река бежит мутная, нехорошая, ветер крутит со всех сторон, и дрожат на березе у окна Максимова дома последние, упрямые листья на самой верхушке.

В колхозе да и дома полно последних предзимних работ. Максим работаете утра до ночи, спит мало и ждет момента.

Настасью он любит давно, с ранней юности. Но так было нужно судьбе, чтобы прожил он почти всю жизнь с Дуней.

Когда он был мальчишкой, то был у него неразлучный друг Колька. Вместе работали в колхозе, рыбачили, проказничали, лазали по огородам, бывали биты и пороты. Вместе подросли и влюбились в красавицу Настю из заречной Горки.

А она выбрала Кольку. Максим всегда немного завидовал своему дружку, более находчивому, смелому, изобретательному, удачливому. И более симпатичному. А тут позавидовал сильно. Но ничего не поделаешь, стерпел.

На свадьбе у Николая он гулял, друг к другу они захаживали, выпивали иногда вместе. Однако появился в их отношениях вроде бы небольшой холодок. Нет уж, не такими они стали друзьями. Возможно, и Николай понимал, что горюет Максим по Настасье, возможно, и времени столько не было, чтобы чаще встречаться друг с другом. Тем более что вскоре переехал Николай в заречную Горку.

Максим затем повстречал Дуню. Показалась она ему вначале чем-то похожей на Настю, а когда ухаживал, так была чуть ли не лучше. Максим взял и женился. Справили свадьбу. Гуляли широко. На второй день, когда сидели за столом, опохмелялись, Максим случайно бросил взгляд на Настю, что сидела рядом с Николаем, разрумянившаяся, кареглазая, темноволосая, и вдруг у него сердце кровью облилось. Понял он, что никогда ему так не полюбить Дуню.