Недосягаемый соблазн

Его зеленый взгляд прошелся по мне, но он больше ничего не сказал, потому что мы уже дошли до конца прохода. Эйден остановился и отпустил мою руку, одарив меня намеком на улыбку, прежде чем повернуться к своей семье. Его отец обнял его за плечи, а мать сияла от гордости.

Мой же папа тем временем фотографировал меня на сверхмощную камеру с огромным объективом, одновременно пытаясь не заплакать в пятый раз за день.

— Я не могу поверить, что мой ребенок выходит замуж, — сказал он так, словно был близок к очередному срыву.

Щелк-щелк. Затвор камеры открывался и закрывался.

— Держи себя в руках, Питер, — простонала моя мать. — Мы должны быть сильными ради Джоли.

Но в ее голосе тоже слышались слезы.

Она бросилась ко мне и засуетилась над моим платьем, пытаясь расправить цветок, пришитый к моему лифу у сердца.

— Не думаю, что его можно выправить, — заметила я.

На что мама цокнула, как будто ее раздражало отсутствие у меня веры в ее материнские способности. Она вытащила из сумочки маленькую булавку и всунула в мое платье (зацепив при этом мою кожу), игнорируя мой стон боли.

— Вот так, отлично. А теперь перестань сутулиться. — Я ссутулилась сильнее, и она закатила глаза. — Тебе всегда надо поспорить.

Да ну!

После репетиции в церкви был ужин. Разумеется, он удался. Мама участвовала в его планировании, а она устраивала вечеринки всю жизнь, как будто готовилась к большой традиционной южной свадьбе. Как завсегдатай светской жизни Хайленд-парка, она была рождена для подобных моментов.

К моему сожалению, мне не выпал больше шанс поговорить с Эйденом за ужином, не в присутствии членов наших семей, которые пытались завладеть нашим вниманием и задавали назойливые вопросы.

Что ты будешь делать теперь, когда закончила колледж?

Я бы с удовольствием отправилась в Мачу-Пикчу с одним только рюкзаком.

Когда собираешься замуж?

Не знаю… Мне всего двадцать один.

Сколько хочешь детей?

Что? Вы же знаете, что это не я выхожу замуж?

Затем пришло время для выступлений. Джеймс и Джоли (да-да, у мамы точно случилась тахикардия от всевозможных вариантов монограмм) попросили, чтобы члены семьи сказали свои тосты на репетиционном ужине, а не на свадебном приеме, поэтому, когда все расселись и поели, я отодвинула свой стул, подняла фужер с шампанским и постучала по нему ножиком для масла. Преуменьшением было бы сказать, что я немного нервничала, а уж что было после того, как я разбила флюте тем самым ножом и облилась шампанским…

Все ахали от ужаса, пока я смахивала брызги шампанского со своего платья.

— Ну, похоже, что эти репетиции – хорошая идея, — хихикнула я. — Завтра, во время свадьбы, я не стану стучать по стеклу, прежде чем произнести тост.

Все засмеялись, а ко мне бросился служащий, чтобы помочь навести порядок. Именно тогда в маленькой комнате загородного клуба Далласа я встретилась с Эйденом взглядом. Он улыбался, хотя и едва заметно. Лишь правый уголок его рта был приподнят, давая мне понять, что он мне сочувствует, а не забавляется над ситуацией. От столь пронзительного взгляда по спине пробежали мурашки.

Я не совсем помню свою речь. Наверняка это была россыпь неловких и трогательных историй о моем детстве, когда Джоли играла роль идеальной (действительно идеальной) старшей сестры, в сочетании с шуточными предупреждениями Джеймсу о том, во что он ввязывается. Как и моя мать, Джоли может быть весьма требовательной. После тридцати она никогда не выходила на публику без макияжа. Сколько я себя помню, она выбирала имена своим детям. Ей необходимо все перевязать лентой и сделать бант, повесить венок на каждой двери, поставить цветок в каждую вазу. Если честно, я думаю, что плакала она не из-за моей милой речи, а потому что брызги того шампанского попали на фамильную скатерть нашей бабушки, которой покрыли в тот вечер столы.

Какой бы ни была моя речь, Эйден меня поддержал.

Когда я закончила говорить, мы выпили за жениха и невесту. Тогда он встал, взял ножик для масла и сделал вид, что собирается постучать им о бок своего фужера, затем выдержал паузу, как будто раздумывал над этим, прежде чем положить его обратно. Все засмеялись, включая меня. Затем – я никогда не забуду эту деталь до конца своей жизни – чтобы подтвердить, что это была шутка, он подмигнул мне с другого конца зала и только потом переключил внимание на брата.