Недосягаемый соблазн

— Мы сделаем все это, — говорю я ей, начиная стягивать ее майку с живота. — Просто... позже.

— Ты шутишь? Снова? — смеётся Мэдди.

— Ничего не могу с собой поделать, — говорю я, опускаясь губами к ее пупку. И уже снимаю с ее ног шорты. — Постарайся на этот раз не разбудить мертвых, ладно? Держу пари, Люси все еще спит.

Мы остаемся в ее комнате все утро, путаем простыни, потеем и возбуждаемся, после чего снова принимаем душ. В тот момент, когда перестаем физически соприкасаться, мне кажется, что она уже снова начинает ускользать у меня из рук. Я не могу не думать о том, что произойдет завтра. Я снова покину ее, за полмира от нее... снова.

Я запутал эту ситуацию. Мне придется не только бороться с раздражением Мэдди на меня и моим раздражением из-за сложившейся ситуации, но и противостоять боссу, который, скорее всего, очень зол. Я специально выключил телефон и не проверяю электронную почту. Что бы ни ждало меня на работе, это может подождать до завтра.

В субботу днем мы стоим в очереди в книжный магазин, ожидая оформления заказа. У Мэдди под мышкой зажата стопка из шести книг. И все же она не удовлетворена. Мэдди осматривает полки возле прилавка, читая краткое содержание на обороте еще одной книги.

— О-о, я давно собиралась это прочитать! — говорит она, прежде чем попытаться добавить книгу в стопку. Я смеюсь и беру ее у нее, добавляя к своей стопке.

— Я заплачу за это сама, — говорит она, бросая на меня проницательный взгляд.

— У-гу.

На кассе я попросил продавца оплатить все книги по одному счету.

— Эйден! Тебе не обязательно покупать мои книги! Все должно быть на равных!

Я подмигиваю и говорю, что она может оплатить мой ужин.

Мы подходим к супермаркету через дорогу, направляясь на террасу на крыше, как только берём еду.

— Бьюсь об заклад, в Нью-Йорке нельзя есть на улице, как сейчас, — говорит она, откидываясь на спинку стула и поднимая голову, чтобы подставить лицо солнцу.

Мэдди права. В феврале в Нью-Йорке все еще погода – это куртки и шапочки. В Остине люди уже ходят в майках и шлепанцах. Я смотрю на Мэдди, которая держит голову запрокинутой к небу. Я разглядываю ее изящный профиль, одинокую веснушку чуть выше левой брови, и кусочек соуса от пиццы на уголке рта, о котором она не подозревает.

Мысль о том, что я оставлю ее завтра, полностью лишает меня аппетита.

Это слон в комнате, о котором мы не говорим. Суббота слишком быстро перетекает в воскресенье. Минуты проходят, даже когда я пытаюсь замедлить их. Рейс ранним вечером. Я собираю чемодан, пока Мэдди сидит на краю кровати, наблюдая за мной.

— Не забудь свои часы, — говорит Мэдди, указывая на тумбочку. Я беру их и наматываю на запястье.

— И ещё не забудь зубную щётку.

— Да, секунду.

— Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь перекусить в самолет? — Мэдди встает прежде, чем успеваю ответить. — Я просто принесу тебе яблоко и немного чипсов или еще чего-нибудь, чтобы не голодать. Я ненавижу те рейсы, которые совпадают с обедом. Всегда умираю с голоду к тому времени, как приземляюсь.

— Мэдди...

— Я могу сделать и тебе маленький бутерброд, если хочешь. Я знаю, что в аэропорту у них будет еда, так что решать тебе. — Не переводя дыхания, она продолжает: — Почему бы мне просто не приготовить тебе что-нибудь, а потом ты решишь попозже?

Я протягиваю руку, чтобы остановить Мэдди, прежде чем она сможет выйти из комнаты. Она была такой возбужденной последние несколько часов.

— Мэдди, притормози.

У нее округляются глаза.

— Ты хочешь сэндвич?

Я немного улыбаюсь:

— Думаю, что хочу.

— А яблоко?

— Ты избегаешь того, что произойдет.

Мэдди роняет челюсть от шока.

— Неправда!

— Я снова уезжаю.

Она ударяет меня по лбу.

— Агх. Ты едешь в аэропорт.

— Да, и я собираюсь в Нью-Йорк, а затем, скорее всего, полечу в Лондон как минимум на две недели, чтобы разобраться с конференцией ООН.

— Лондон, — говорит монотонно Мэдди.

— Лондон.

— Так... далеко.

— Точно.

Мэдди разбита. Маска, которую она носила весь день «быть беспечной, радостной девчонкой» исчезла. Она сводит брови вместе и мотает головой.

— Я не хочу снова это начинать, ещё больше времени без тебя. Это слишком тяжело.

— Знаю.

— И когда ты вернёшься в лучшем случае?

Я качаю головой, и Мэдди вырывает руку из моей. Мне больно, что она снова отстраняется, но стараюсь не обращать внимания.

— Может, после Лондона, но мне нужно посмотреть на расписание. После раннего отъезда из Дубая есть большая вероятность, что редактор не будет мной доволен. Я не знаю, что будет дальше.

— Значит, нам надо просто ждать?

Я киваю, ненавидя такой ответ.

Затем Мэдди отворачивается, выходит из комнаты, не сказав ни слова, и идет на кухню за едой. Она наполняет мою сумку закусками и проверяет, не забыл ли я что из вещей, а затем провожает меня до арендованной машины. Мы не ездили на ней с тех пор, как вернулись домой в пятницу. В последний раз, когда я был там, мы с Мэдди были без ума друг от друга.

Теперь она едва может смотреть на меня, когда я поворачиваюсь, чтобы обнять ее.