Недосказанное

пьют и поют. И нам ясней,

что жизнь прекрасна.

Мы радуемся через край,

когда сам Гога

шепнул Катюше «Отдыхай!»,

прикрыв немного.

За Бальзаминова с тех пор

душа страдала:

купчиха Нонна на забор

его распяла.

Миронов, Гурченко, Бурков,

Алиса Фрейндлих –

да, список тот без берегов,

имен бесценных.

Они знакомы с давних лет –

родные люди.

И с нами те, кого уж нет,

навек пребудут.

Народ и песни взял в полон,

в свои владенья,

и распевает «Старый клен»,

«Страну оленью».

Что ж, приглашай кинодрузей,

веселый праздник,

смеши, печалься, пой и пей,

святой проказник!

Январская юла

Первый день января, лишь родится,

выпускает на волю юлу.

Замелькают веселые лица

кругом, кругом да в кучу-малу.

Вновь шампанское ввысь улетает

в честь рожденья его на земле.

Звон часов — и до дальнего края

в пляс бросает январь по юле.

Еще год за горами-долами:

холода, и капель, и жара.

Не забудем, завертим мы сами

круговерть, что ни месяц — пора!

Наши предки, как лентами девку,

торжествами украсили год,

сочинили обряды, припевки –

шумных праздников хоровод!

Будни серые, скудные,

как погода простудная.

Но за тучей укрылись лучи.

Праздник будет, пекут калачи.

Новый старт задает нам январь.

Потрудись и попразднуй, как встарь!

Только нынче забыла юла

нам снежку накидать. Ну, дела…

Шутка

«В Вас мудрости неисчерпаем запас,

И жизнь гармонично сложилась у Вас,

И правильны приоритеты.

Давайте и выпьем за это!»

/Стихи на поздравительной открытке/

Подождите, подождите

вы бокалы поднимать,

приговор повремените

дружным звоном подтверждать.

Я еще жива покуда,

монумент — брр! — не к лицу.

В позе лотоса, как Будда,

отсижусь… потом… к концу.

Вслед прозрение простое:

эти памятники лгут.

Жил, грешил, не знал покоя

человек — то друг, то плут,

ошибался, в пляс пускался.

А о нем такое… тут…

Ну, конечно, каждый хочет

умным быть, коль не дурак.

Вот, допустим, дождик точит

свои лясы, осень, мрак.

Поневоле скучный, мудрый

стих о жизни сочинять

начинаешь. Что там суры

и иная благодать!

Это всё, конечно, шутка,

в ней лишь доля правоты.

Но прослыть премудрой уткой

всё же не стремишься ты?

На крымском взморье

Слепит сияние просторов водных.

Плеск быстрых рук, шуршание волны.

Как щедро ты для всех, морское лоно,

как нежны твои ласки и вольны.

Блаженство крепких тел!

Но чуть в сторонке

от шабаша купального — вглядись –

семейство молодое, оба тонки,

мальчонку окунают — вверх да вниз.

Весь в желтеньком, цыпленок мягкокрылый,

пугаясь, прислоняется к отцу –

и в воду. Рыбкой стать хватает силы.

Восторг движенья — искрой по лицу.

То мама, то отец его купает,

дитя больное. Верою сильны:

соленых волн врачующая стая

прочь унесет их горестные сны.

С бедой своей одни на целом свете.

Хоть невиновные, за всё в ответе…

То давнее виденье — не забыть.

Союз троих прошу благословить.

Времени полет

Два мира

Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне /Эммануил Кант/

Младенец у царя родился.

«Наследник!» — празднует народ.

А он дышать едва лишь научился,

Сжимать и разжимать зачем-то рот.

И кто-то мудрый усмотрел иное:

На маленькой Земле, летящей в пустоту,

Явилось существо — еще одно, живое!

Оно увидит мир и красоту.

Так странно мыслим мы. Мы разные такие?

Нет, часто все замешено в одном,

Во мне, в тебе, в Китае и в России.

Мы в двух мирах с рождения живем.

Мир первый — это край чудесный,

Где много света и любви.

Но вот уже тропинкой неизвестной

Мы проникаем в мир всевластья на крови.

Его давным-давно пророки предсказали

Судьбою первых двух людей,

Они мир новый открывали

Нежданной гибелью любимых сыновей.

Там правит общество, просты его законы.

Главнейший: защищай свои права

И рвись вперед, одолевай препоны,

Пока в упряжке кровь и голова.

Нас всех несет поток, мы в полном подчиненье

Порой до самого конца пути

Очнешься и глядишь в недоуменье:

Как это все со мной могло произойти.

* * *

Два мира на земле. Так где же первый?

Лишь память детства? Нет. Священная страна.

Как раннею весной ждут солнца вербы,

Так тяга к ней среди людей растворена.

Семья, друзья — из той дали планета,

Которую ты создал, осветил.

А если в сердце море света,

С тобой другим планетам по пути.

Лишь только бы душа не выгорала.

Поддержка есть: во храме постоять,

Чтобы гордыня с плеч твоих упала,

Любовь по жизни повела опять.

Есть храм еще один — искусство.

Он свет ушедших душ хранит,

Затронет разум твой и чувство,

Стихами, музыкой с тобой заговорит.

А впрочем… Если в неприметный,

Обычный вечер, без огней,

Ты постучишься в дом заветный,

Забытый храм души твоей,

Там постоишь в тиши суровой,

Где, словно осы, жалит боль,

То выйдешь, будто снял оковы,

Сменил отыгранную роль.

Так вечный бой ведут два мира –

Невидимый, неслышный бой.

Победного не будет пира,

Но не отступит мир благой.

С рождения и мой запущен маятник.