Читаем Недосказанность на придыхании полностью

Возвращаясь к начальной теме письма, позвольте мне, всё-таки, спросить Вас, Нассер: Отчего Вы, думаете, меня настолько расстроило Ваше действие: опубликование моего личного письма ? Отчего бы я так нервически и воспалённо разошлась, тем более, что именно эпистолярный жанр – именно «опубликованные личные письма», – я более всего уважаю, ценю и возношу в литературе ?


Почему, почему Вы думаете, Нассер ?


Да, в общем, оно и неважно. Оставим это в стороне.


Нассер, Друг мой сердечный, уж вечереет – сумерки сгущаются: ветер стремительно усиливается: от раннего «серчает» перешёл уже к явному полновластному гневу. Дом стал сжиматься под его давлением, стены скрипеть, а на крышу с пугающим меня взрывами, как бомбы, падают шишки сосен. Кто бы мог представить, что они имеют такой внушительный вес булыжников – вот-вот проломит крышу ! От каждого грохота – сердце ёкается, подскакивает и молнией в голову стреляет: «О ! Боже !»


Сижу на кресле перед компьютером, с подобранными под себя ногами, вся скукожившись, с ужасом озираюсь вокруг.


Тут-то в меня и заскакивает мыслишка: «а не разумнее ли было бы с моей стороны эвакуироваться»?


Что теперь «мыслить» ? Уж поздно. Только бы смерч не прошёл … сметёт мою зыбкую постройку вместе со мной !


Интернет и электричество отключится непременно, причём, – в любую минуту, Вопрос лишь на какой срок. Поскольку я живу в глуши, а чинить разрушенные ураганом линии начинают от центра и далее распространяются постепенно вглубь поселений, то до меня до меня доберутся дня через 2-3.


А пока электричество с Интернетом не вышибло, я Вам буду здесь строчить и отсылать, что успею, сберегая и лелея то магически неосязаемое, что теплится между нами … – А Вы уж простите всю ту неудержимую концентрированную лабуду, что я Вам тут накропаю. Пропустите, если не желаете тратить время, – я не останусь в обиде. Обещаю. В конце концов, я ведь об этом всё равно не узнаю.


Нассер, вот что я намерена сделать: помещу для Вас мои сообщения в блоге – литературные и поэтические цитаты, – в форме “queue”, так что Вы, в моё отсутствие, будете продолжать получать весточки от меня, словно с иного измерения.


Что ещё ?


Помните, я раз послала Вам вопрос в блог, с просьбой перевести несколько арабских строк ? Года два назад, ещё до того телефонного звонка, до всего «этого настоящего теперешнего».


Я опубликую в своём блоге Ваш ответ, чтобы напомнить Вам об этом.


Подумать только: я здесь на несколько миль – совершенно одна ! И никто не ведает. Вот случится со мной очередной астматический приступ и – каюк мне !


Пожалуй, закрою это письмо и начну новое, чтобы это Вы уж точно получили.




-–


Письмо #10



Серафима (продолжение), анонимно:




На самом-то деле, я намеренно здесь осталась. Никуда бы не отправилась, даже если и было для меня приличное место куда и в кого уехать. Я дождаться не могла этого урагана, поверите ли ?


Хочу Вам кое-что рассказать и надеюсь у меня хватит на это время.



Я выросла на берегу Балтийского моря: в провинциальном, аккуратном, портовом латвийском городке, на самой границе со Швецией. Точнее, у самого, что ни на есть, синего моря, на диком пляже: небольшой квартирный 2-х -этажный дом находился примерно в 10 минутах безмятежной фланирующей прогулки через благоухающий пряный сосновый лес. Поскольку, это было пограничное место, в лесу размещалось несколько деревянных смотровых вышек за высоченными и плотными, так же, деревянными, заборами и каждый вечер, под закат, на песке, у самой морской воды, проводилась особая много-линейная пограничная полоса на предмет обнаружения беглецов. Помню те теребящие, щекочущие опасностью Душу ощущения, когда, приходя к берегу ранним утром, я на цыпочках ступала и переходила череду этих полосок, оставляя те самые преступные полу-отпечатки «перебежчиков».



Осень в тех местах была периодом, когда бесчинствовали мощные ураганы, сильнейшие шторма, наводняющие дожди и мистические туманы. В те времена, о которых я Вам рассказываю, в 70-е – ранние 80-е годы, гидрометцентр особенно нас не баловал изощрённостями. Прогноз погоды был примитивным: температура и наличие-отсутствие осадков. Никто нас никогда не предупреждал, что надвигается ураган и уж тем более, о необходимости к нему «готовиться».


И странное дело ! В те далёкие Советские времена, электричество во время ураганов у нас никогда не отключалось.

Так что, Вы можете себе представить, до чего меня веселит и развлекает здешний флоридский народ, активно и взахлёб готовящийся к каждому урагану и даже тропическому шторму, будучи предупреждённым о них аж за неделю ! Вообразите картину: несётся эта ошалелая гурьба зомби в магазины, с остервенением сгребает с полок любое попавшееся на глаза барахло, затем мчится на бензоколонки в километровые очереди таких же опупелых как и они, заливают машины и канистры до ушей. А в глазах-то ! Господи ! В глазах-то ! Наступление конца света.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука