Недостаточно худая. Дневник топ-модели

Непреодолимое желание накрыло меня волной изнутри, заполонило мой мозг. Истекая слюной, я начала бороться сама с собой: «Ветчина под запретом – слишком соленая и слишком жирная. Даже агент Кристиана, когда тот захотел полакомиться кусочком, пригрозил ему тут же пальцем. Ветчина даже не обсуждается. Хочешь есть – ешь фрукты и овощи. Вот, посмотри, там помидоры и даже огурец. Только не ветчина – сплошной белок, от которого тебя разнесет. Да, но Фло сама говорила, что на период фотосъемок мы можем немного поправляться. Даже если я опять дойду до 36-го размера, у меня будет целых три месяца в запасе до февраля, чтобы вернуть свой 32-й. Так что чуть-чуть ветчины можно себе позволить. Но если уж вставать на «скользкий путь», так пусть это будет не ветчина, а что-то реально вкусное: сыр, карамельки из Ла-Боля или бабушкин яблочный пирог и рагу. Рийет с тостами. Или булочки. Ммм, булочки со смородиновым джемом. После всех усилий, которые ты предприняла, вряд ли стоит опускаться до куска ветчины».

И тут моя рука потянулась сама, взяла ломтик ветчины, свернула его трубочкой и положила мне в рот – это было восхитительно вкусно! Я взяла второй ломтик, третий, четвертый, пятый.

Надо было бежать от этого буфета как можно скорее.

Мимо меня с встревоженным видом прямиком на кухню прошел Кристиан. Я пошла за ним, полагая, что если нам предстоит сниматься вместе, то неплохо было бы познакомиться поближе. Когда я вошла, то увидела, как он ест сахар. Он повернулся и, заметив меня, подпрыгнул от страха, что его застукали прямо на месте преступления. Он выглядел напуганным и умолял ничего не говорить его агенту. Конечно же, я дала слово. Как можно впадать в такое состояние только из-за того, что кто-то увидел, как ты откусываешь кусок сахара? Я попыталась немного с ним поговорить, поскольку он выглядел таким встревоженным, но он замкнулся в себе, и я его прекрасно понимала. Даже будучи новичком, он уже, должно быть, достаточно повидал, чтобы знать, что в этой профессии нельзя доверять никому.

Моя очередь так до сих пор и не подошла, и я пошла к Дамьену, который что-то настраивал в своей камере. Я мельком бросила взгляд на экран его компьютера и буквально остолбенела: его работа была восхитительна. Цифровая обработка, разрезавшая снимки на отдельные фрагменты и перемешавшая их между собой, позволила превратить фотографии в истинные произведения искусства. Он позвал обратно Кристиана, а я вернулась к буфету. Чипсов нет, нет и сыровяленой колбасы. Но курага все еще была на месте. И ведь курага – это те же самые фрукты, в конце концов.

Я принялась за курагу. В действительности за каких-то десять минут я проглотила всю пачку. Еще через четверть часа меня скрутило от неимоверной боли. Мой пищеварительный тракт мстил мне за огромное количество проглоченной еды, от которого он уже давно отвык. И какая же я была идиотка, что не взяла с собой ни одной таблетки слабительного! Я легла на кровать в одной из комнат, которую Дамьен мне показывал по приезде, и уснула.

Когда ассистентка разбудила меня, я чувствовала себя немного лучше. Она протянула мне первое платье, и я стала переодеваться, встав напротив огромного зеркала, весящего на стене в спальной. Увидев свое тело, я ужаснулась: оно было полностью деформировано. Над линией бежевых трусов выступал жутко раздутый живот. Он походил на шар, поставленный на постамент из моих бедер, которые на фоне этого выглядели еще более худыми. Я выглядела как те голодающие африканские дети, которых так часто показывают по телевизору. Ассистентка посмотрела на мой живот, а потом перевела взгляд на мое лицо. Мое сердце бешено заколотилось от страха, что я не смогу сейчас влезть ни в одно платье. «С тобой все в порядке, Виктуар?» Я сказала ей, что слишком много съела всего и что теперь у меня жутко болит живот. Она отложила в сторону приготовленное для меня обтягивающее светло-синее платье и протянула взамен белое платье настолько свободного кроя, что в него можно было смело завернуть корову.

Никто ничего не заметил. Никто ничего не сказал. По просьбе Дамьена я встала позировать ему, белая как простыня, в белом платье, на фоне белой стены. Он был очень добр, и я следовала его указаниям, как робот. Он даже не заметил, что меня там просто не было.

Я больше не была нигде. Я больше не существовала.

Когда я добралась до дома, то сделала клизму и провела всю ночь в ванной, пытаясь избавиться от этой продуктовой оргии. «Это будет мне хорошим уроком».

На следующий день, трясясь от страха, я встала на весы. Я была уверена, что прибавила килограмм, если не два. Пять ломтиков ветчины и целый пакет кураги были как бомба замедленного действия.

Весы показали 47,2. Я не прибавила ни грамма. Похоже, вчерашний жуткий день начал открывать для меня новые перспективы…

Жизнь вешалки