Недостойный

— Да. Знаете, мне уже доводилось видеть неприятные вещи. Насилие… Не знаю… Дело в том, что сначала я увидел вас. — Он играл ложечкой, медленно поворачивая ее в кофе. — Увидел, что вы там стоите. Узнал вас и думал, может, подойти, поздороваться. А потом заметил бездомного, который кружил вокруг вас. И вдруг он развернулся и бросился, и с моего места мне показалось, что он хочет толкнуть вас. То есть это могли быть вы… под поездом.

Я кивнул.

— Вообще-то я и подумал, что это вы, понимаете? В смысле, когда тот мужчина двинулся вперед, я увидел вас, а не его. То есть я увидел, что это вас сбивает поезд.

Этот паренек с бритой головой и синими глазами. Он кусал ногти и переводил взгляд с меня на свой кофе и обратно. Ждал, что я что-то ему скажу. Но я не знал, что сказать. Я не предполагал, насколько близко мы стояли.

— Это правда ужасно, мистер Силвер. Но я рад, что это не вы.

Я ему улыбнулся.

— Хотел бы я сказать тебе что-нибудь значительное, дать какое-то объяснение, но ничего на ум не приходит.

— А сказать и нечего.

— Ты так думаешь? — спросил я, глядя на свои руки и снова и снова слыша этот звук.

Çа fait longtemps que vous attendez?

— Да. Я так не думаю. Я совсем так не думаю. Я думаю, все есть как есть. Я согласен с Сартром.

— Бога нет?

— Бога нет.

— Не очень весело.

— А что, вы верите в Бога, мистер Силвер?

— Не знаю.

Этот мужчина в своем красивом пальто, раздавленный поездом.

— Нет, — покачал головой я. — Я с тобой. С тобой и с Сартром.

— Мне нравятся ваши занятия, мистер Силвер. Понимаете, мне кажется, за месяц я узнал больше, чем за все предыдущие годы.

— Спасибо на добром слове, Гилад. Спасибо. Ты мало говоришь. Трудно судить.

— Да, но мне нравится. Мне кажется, ваши занятия каким-то образом помогли мне сегодня увидеть некий смысл. Я почему-то лучше осознаю. Если вы понимаете, о чем я.

— Правда? Нет, не понимаю. Не понимаю. Я этого не понимаю.

— Мне кажется, я перестал думать, что в мире должен быть какой-то смысл. Это спасает от разочарований. Когда постоянно ищешь логическое объяснение и всякое такое, понимаете? То есть я давно не верю в Бога, но все равно до этого года всегда верил, что есть что-то, не знаю, система, какое-то вселенское равновесие или что-то в этом роде. Ну, то есть если я, например, отдал какое-то количество, я и получу какое-то количество. Думаю, я всегда верил, что, наверное, буду вознагражден в конце за то, что вел себя хорошо. Или нет, не совсем так: даже не за то, что вел себя хорошо, просто за… не знаю. Просто за страдание. — Он сам вроде бы смутился от своих последних слов и взмахнул рукой, как бы уничтожая их. — Нет, не знаю.

Я кивнул.

— За страдание?

— Нет, нет, не обращайте внимания.

— Расскажи мне.

— Ну, не знаю… Например, всякие неприятности, которые ты преодолеваешь. Любые проблемы, какие бывают у человека. Думаю, я всегда представлял: если ты их вытерпишь, понимаете… Если владеешь собой, не распускаешься, так, наверное, просто проходишь через это, не превращаясь в полную сволочь. И в конце будешь вознагражден.

— Кем?

— Не знаю… Вселенной?

Я кивнул.

— И больше ты этого чувства не испытываешь?

— Нет. Гораздо больше смысла в том, что ты делаешь, что можешь. Я имею в виду, имеешь, что тебе дано, а уж дальше просто надеешься на лучшее. Идея о том, что ты чего-то заслуживаешь, какую-то награду. Не знаю, это просто… Мне что, десять лет? Ну, скажите же, мистер Силвер.

Гилад мне нравился. Он казался очень одиноким ребенком. Редко улыбался, а когда делал это, то улыбка была циничной и сопровождалась глубокомысленным кивком, обычно в ответ на замечание, которое он считал идиотским.

Сердцебиение у меня унялось, перестала подкатывать тошнота, сменившись слабостью и ознобом. Солнце засветило в переднее окно кафе, и в помещении стало светло. Прищурившись, я отвернулся. Был почти полдень. Мы долго сидели там вдвоем, ничего не говоря.

Я вздохнул. И снова у меня появилось чувство, будто мне нужно что-то ему сказать. Но несмотря на его несчастный вид, мне нечего было ему предложить.

В тот вечер я допоздна оставался в «Ла Палетт», сидя в дальнем углу, у окна. Посетителей было немного, всего несколько пар да компания девушек, которые смеялись и пили шампанское. Я заказывал пиво за пивом седобородому официанту, который всегда называл меня mon vieux[21] и жал руку, когда я уходил. Девушки в конце концов встали и ушли, унеся с собой всякую надежду, если таковая еще оставалась в этом вечере.

Я сидел и ждал какого-то события. И затем — невероятным, чудесным образом — оно случилось. Мой телефон содрогнулся, приняв сообщение от Мари: «Я рядом. Мне зайти?»

Я подождал, делая вид, что принимаю решение. И когда решил, что времени прошло достаточно, ответил, расплатился по счету, попрощался и пошел домой.

Она поднялась по лестнице и вошла в квартиру. Длинные черные волосы. Слишком много косметики. Обтягивающая черная футболка. Короткая бледно-зеленая юбка. С трудом удерживаемое равновесие на высоких каблуках.

— Сядь.

Она выдвинула стул и села, положив свою сумочку на стол.

— Кто-нибудь знает, что ты здесь, Мари? Честно.

— Никто.