Недоступная и желанная

Я хорошо понимаю то, что ты написал мне о призраке ребенка. Меня тоже вот уже пятнадцать лет не покидает Сара. Когда мы вновь будем вместе, то подумаем, что делать с этим. А пока я приказываю тебе: перестань мучить себя укорами. Постарайся вести себя так, будто Робин сейчас в самом деле с тобой, как это было однажды. Ведь мы ищем его родных сестер. Возможно, если ты сможешь взглянуть на мир его глазами, то поймешь и то, как видят мир они. Доротея сообщила мне, что Робин был с тобой шесть месяцев. Она пишет, что не узнала мальчика, когда вы вернулись, что он совершенно изменился. Каким трюкам ты успел научить его за полгода, испорченный ты человек? Постарайся вспомнить, потому что Робин мог научить тому же и своих сестер. Как ты думаешь, не смеются ли они сейчас над теми, кто разыскивает их, заставляя горе-наблюдателей принимать черное за белое и наоборот?

Письмо Вира сильно взволновало Лидию. Она понимала, как больно ему было писать о Робине. Вир жил с этой болью много лет, отчего ворошить ее было еще тяжелее. Но тем ценнее было то, что он доверился ей, и тем труднее найти правильный ответ. Можно было просто утешить его, постараться облегчить эту боль тем, что и ей тоже жаль Робина. Но она не очень верила, что Виру могло помочь слезливое, сентиментальное сюсюканье, подобное тому, которым были пронизаны письма Доротеи.

Перечитав письмо Вира еще раз, Лидия решила: она избрала правильный тон и нашла нужные слова. Она понимает его боль, понимает, как он переживает о смерти Робина. Но сейчас волноваться нужно не о нем, а о Элизабет и Эмили, и Лидия попыталась настроить мысли мужа на это. От него требуются не бесплодные страдания, а желание сделать что-то ради тех, кого любишь и кто тебе дорог. Главное на данный момент – найти девушек. Все остальное должно отойти на второй план.

Лидия отложила письмо и сошла на первый этаж отпустить Тамсин в спальню. Берти Трента в доме не было. Он взял Сьюзену и пошел на «вечернее патрулирование». Ему предстояло курсировать вдоль Пиккадилли между дорожной заставой Гайд-парка, где Элизабет и Эмили, как многие приезжающие в Лондон, могли выйти из кареты, и Дюк-стрит, где можно будет их увидеть, если они направятся в сторону Сент-Джеймс.

Расчет, возможно, был излишне оптимистичным, но не лишенным смысла. Надежду на успех давало то, что участвовать в патрулировании будет не только Берти. Если Элизабет и Эмили приедут на Пиккадилли и окажутся настолько глупы, что решатся продолжить путешествие пешком после наступления темноты, им придется иметь дело с Сьюзен. Леди Марс послушно прислала вещи, которые были на девушках за день до побега, и Сьюзен теперь был известен их запах. В том, что собака уяснила свою миссию, сомнений не оставалось. По крайней мере у Берти. В доказательство он приводил тот факт, что Сьюзен пытается обнюхать всех прохожих женского пола. Правда, последних это, к сожалению, пугало.

В любом случае «патрулирование» позволяло занять Берти на целый вечер, что было полезно само по себе, к тому же он осуществлял его с радостью и чрезвычайно тщательно, как и все задания Лидии. Она сама удивлялась тому, как много работы находит для него. Однако в значительной степени это происходило от настроя самого Берти. Часто получалось так, что Лидия произносила какую-то мысль вслух, как бы предлагая обдумать ее, а Берти тут же заявлял, что займется этим. И занимался.

Был и еще один плюс. У Берти хватало здравого смысла сразу после вечерних прогулок отправляться в постель, чтобы хорошенько выспаться перед новым напряженным днем. А вот на Тамсин надо было поворчать, чтобы та легла спать до его возвращения. Лидия и отправилась в библиотеку, чтобы сделать это.

Однако не успела она дойти до середины лестницы, как раздался стук молоточка, и лакей пошел открывать дверь.

Узнав в вошедшем курьера от Вира, Лидия поспешила в вестибюль и взяла привезенное им письмо.

По распоряжению Лидии курьера повели в людскую, чтобы накормить с дороги, а она сама быстро проследовала в библиотеку, на ходу распечатывая конверт.