Недоучка

Сергей в это время только из дома успел выскочить. Кто ж знал, что высушенный на ветру и солнце старый дом займется как спичка, и свое имущество придется искать теперь не только темноте – огонь не успел разгореться, – но и в дыму. Вот и получилось выбраться из пламени лишь при шуме двигателя подъехавшей машины. Зато «тулку» прихватил с двумя патронами, до поры до времени в стволах покоящимися.

Темный кустарник прикрыл видимость. «Чего они там телятся?»

Неуловимые взглядом неестественные тени выглядывают из-за деревьев. Не скрытные для посторонних ушей шорохи. Шум мокрой травы. Чертыханье, вроде как амбала, который Сережку чуть не задушил. Ага… шелест шагов? Но когда Сергей смотрит именно в сторону звука, тот затихает. Можно подумать, там никого нет? Слишком темно. Слишком долго идут. Слишком много шума и движения. Его, что ли, учуяли?

Он сжался в комок, стволом ружья поводя из стороны в сторону, спинным мозгом чувствуя, что отсидеться за колодезным срубом, основательно вросшим в землю, вряд ли удастся.

Пламя пожара едва выбивается из растрескавшихся стекол, поднимается по наружной стене к крыше, своим трепетанием на ветерке походит на женскую фигуру, извивающуюся в танце. Из-за того, что дождь промочил дерево, огонь не слишком буйствует и освещает двор лишь в центральной его части.

– Кажись, приплыли! – Молодой мужской голос прозвучал почти совсем рядом с присевшим Рязанцевым и чуть сверху. – Гадство! Она там сгорела, что ли? – Позвал громко: – Остаповна!

От осознания того, что кто-то так близко и незаметно подошел, по позвоночнику Сергея прошла почти непереносимая волна холодного ужаса, и его буквально вытолкнуло из-за бревенчатого сруба. Направив стволы на расплывшуюся в ночном мареве фигуру, он пальцем выжал спусковой крючок.

Б-бух!

Ружье, как и положено, выплюнуло поток картечи в близкую мишень – неизвестного врага, – отбросив того метра на три и уложив на землю. Ни стона, ни крика.

«В спину или в бок попал! – промелькнула в голове мысль. – Где-то рядом амбал должен быть».

Никаких рефлексий оттого, что только что убил человека, он не испытал. О том, почему с такой простотой воспринял смерть мужчины, не задумывался, да и некогда было. Может, потому, что своя рубашка все же ближе к телу, а может, по какой другой, еще неизвестной ему причине. Ужас присутствовал. Накатило вроде бы ни с того ни с сего: показалось, что он один-одинешенек под серым небом и едва моросящим дождем…

Нет, не один! Сергей с тревогой огляделся по сторонам, но местоположение второго определить не смог.

Николай Кучмай, состоявший в колгане при охране хозяина, как и остальные его соплеменники и коллеги, был, что называется, не темным оборотнем. Оно и понятно, мессиру лишние проблемы не нужны. Темные – это такие же обычные оборотни, как и охрана Данилы Петровича, их единственное отличие в том, что они сознательно решили регулярно питаться человеческим мясом. Идиоты! Лугару не нуждаются в человеческой плоти, но кровавая диета делает их в разы сильней. Все способности увеличиваются до предела: сила, скорость, ловкость, реакция, выносливость, регенерация – все это доходит до максимального уровня. Те, кто не пробовал человечину, никогда не смогут достичь таких показателей.

Николай – не сможет: он хозяину клятву давал. Волчья натура у темных преобладает над человеческой, им тяжелее себя контролировать, нередко в их поведении проскальзывают животные повадки. Во время полнолуния они полностью становятся зверями, теряя всякие остатки человеческого разума.

Этой ночью луна убывающая, совсем чуть-чуть от полной отошла, да и то по ведьминой прихоти над двором тучами прикрыта, но оборотиться Николай может.

Выстрел прозвучал как гром с ясного неба. Со стороны сараюшки Николай отчетливо приметил, откуда стреляли, и увидел, как тело напарника упало на землю, застыв без движения. Констатировал случившееся: «Наповал!»

Он бесшумно шагнул к убийце…

Низкие тучи на мгновение разошлись, и вдруг зелеными искрами сверкнули волчьи глаза. Амбал, уже один раз скрутивший Сергея, стоял недалеко, но так, что не дотянешься. И не лицо у него, а натуральная злобная волчья ухмылка. Верхняя губа нервно щерится, обнажая крупные, ослепительно белые клыки. Не человек – зверь.

Рязанцев поднялся на ноги. Какое-то время, встав друг против друга, они смотрели в глаза один другому. Потом амбал прыгнул, а Сергей, ожидавший чего-то подобного, выстрелил. Видел, что попал, что от выхлопа картечи громилу повело в сторону. Тот же, словив заряд, неуклюже ушел в кувырок и…

Сережка в осадок выпал, когда по мановению незримой волшебной палочки на месте приземления амбала оказался волк. Не какой-то серый лесной хищник, а матерый волчара размером с полугодовалого теленка. Одежда порвалась, превратилась в тряпки, сошла с него, как кожа со змеи в процессе линьки.