Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

Но другие аспекты выбранной мною проблемы заставили меня обратить не меньшее внимание на судьбы советских типов корпоративных форм в 1990-е и 2000-е годы. Во-первых, «ЛУКОЙЛ» унаследовал от советской нефтегазовой промышленности больше, чем многие другие российские нефтяные компании: его зачастую рассматривают как главное на постсоветском пространстве убежище советских нефтяников. Поэтому он предоставляет материал для анализа как перестройки советских корпоративных форм, так и заимствования западных. Во-вторых, несмотря на то что Волго-Уральский нефтегазоносный бассейн, на территории которого расположен Пермский край, в 1950-70-х годах был в Советском Союзе лидером по добыче, к 1980-м годам он уже пришел в упадок. Поэтому он никогда не представлял интереса для крупных западных нефтяных компаний, чье внимание в то время было сосредоточено на Каспии, Сибири и российском Крайнем Севере. Таким образом, в поворотные 1990-е годы, когда приватизация и ее незамедлительные последствия привели к созданию множества новых организационно-правовых форм, нефтяная промышленность этого региона в гораздо большей степени руководствовалась собственными местными интересами и управлялась региональными корпорациями, чем, к примеру, нефтяные и газовые месторождения острова Сахалин или проекты экспортных трубопроводов в Европу. Не случайно «ЛУКОЙЛ Оверсиз Холдинг» – международное подразделение «ЛУКОЙЛа» – в течение многих лет базировалось в Перми, и в нем все еще работает огромное число бывших пермских нефтяников – даже после того, как центральное управление компании переехало в Москву.

Также важно отметить, что те аспекты формирования и развития компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» как корпорации, на которых я намерен остановиться, не всегда могли нравиться (или даже просто демонстрироваться) международным наблюдателям или, если уж на то пошло, федеральным властям России. Региональные коалиции и закулисные приватизационные сделки, обширные временные бартерные цепочки, а также местные особенности организации и кадрового обеспечения проектов развития – всех этих тем мы будем постоянно касаться в следующих главах – оставались сферами, где заимствованные западные представления о корпоративном бизнесе оказывались менее значимы и востребованы, чем в других филиалах «ЛУКОЙЛа» или в сферах деятельности компании, предназначавшихся для наблюдения со стороны мирового сообщества. Само понимание этих различий между внутренним и внешним устройством корпорации показывает, что возможно изложить историю постсоветского предпринимательства, не втискивая его в рамки обобщенного западного или мирового стандарта. Это, в свою очередь, позволит нам увидеть, что советская история и ранние постсоветские пути развития сохраняют свою актуальность для нашего восприятия российской нефти в XXI веке.

Особенно полезно знать эту историю, например, для того, чтобы понять важность события, произошедшего в Пермском крае в 2000-х годах: принятия и внедрения предприятием «ЛУКОЙЛ – Пермь» ставшей теперь общепринятой практики корпоративной социальной ответственности[17]. В главах четвертой и пятой мы увидим, как мероприятия компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» в области КСО, посвященные всевозможным культурным, экономическим и экологическим проблемам Пермского края, с начала нового тысячелетия набирали обороты параллельно с восстановлением региональных органов власти. Это сотрудничество бизнеса и власти сменило программы развития гражданского общества, в 1990-е годы финансировавшиеся международными организациями по оказанию помощи, переняв многие из их функций (например, проведение конкурсов грантовых заявок) и добавив к ним другие (например, включение создания имиджа компании в программы развития).

К середине 2000-х компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» охватила своими программами КСО всё – от здравоохранения до экологии, от спорта до культуры – и уже открыто разделяла с региональными органами власти функции главного координатора и распределителя полномочий в различных сферах социального взаимодействия, а эти роли в социальной теории чаще ассоциируются с государством, чем с корпорацией[18]. В результате возникло некое единое пространство влияния государства и бизнеса, в котором – по крайней мере, первоначально – было трудно отделить государство от корпорации, поскольку и по отдельности, и вместе они стремились изменить социокультурный уклад Пермского края. Лишь позднее, в конце первого десятилетия XXI века, «ЛУКОЙЛ-Пермь» и Пермский краевой государственный аппарат стали заметно отдаляться друг от друга, и с этого времени результаты их деятельности становится легче дифференцировать. Ключевые моменты этого процесса изложены в главе восьмой, где основное внимание уделяется общей попытке создать для Перми новый образ постиндустриальной европейской культурной столицы.