Неестественная смерть

– Согласно новому закону, – продолжил мистер Мерблс, – половина имущества отходит к мужу или жене, если они живы, и остается в их распоряжении до их смерти, после чего переходит к детям в равных долях. В отсутствие супруга и детей половину наследуют отец или мать умершего. Если оба они уже умерли, тогда все достается братьям и сестрам по крови, пережившим наследодателя, а если брат или сестра умерли прежде наследодателя, – их потомкам. В случае отсутствия братьев и сестер…

– Стоп, стоп! Дальше не надо. Вы абсолютно уверены в последнем? Наследство переходит к потомкам братьев или сестер?

– Да. Вот если бы вы умерли, не оставив завещания, и ваш брат Джеральд и сестра Мэри были бы мертвы к этому моменту, то ваши деньги были бы в равных долях поделены между вашими племянниками и племянницами.

– А предположим, что и они бы уже умерли, – допустим, я утомительно долго докучал бы всем своим присутствием на этом свете до тех пор, пока в живых после меня не оставалось бы никого, кроме внучатых племянников и племянниц. Кто бы тогда стал наследником?

– Ну… ну да, полагаю, они бы и стали, – ответил мистер Мерблс, впрочем, не слишком уверенно, и добавил: – Да, видимо, наследство получили бы они.

– Ясное дело, получили бы, – нетерпеливо вставил Паркер, – раз сказано: потомки братьев и сестер умершего.

– Не надо спешить с выводами, – возразил мистер Мерблс, поворачиваясь к нему. – Непрофессионалу, разумеется, слово «потомки» кажется простым. Но в законе, – мистер Мерблс, который до этого момента продолжал держать указательный палец правой руки на отогнутом большом левой, собираясь перечислять наследников единокровных братьев и сестер, теперь положил левую ладонь на стол, а указательный палец правой предостерегающе направил на Паркера, – в законе, – повторил он, – это слово может иметь два, а то и больше толкования, в зависимости от того, в каком документе оно встречается и когда был составлен этот документ.

– Но по новому закону… – поторопил его лорд Питер.

– Я не специалист по имущественному праву, – сказал мистер Мерблс, – и прошу не считать мой вывод абсолютно верным, тем более что до сих пор по данному вопросу еще не было судебных прецедентов, но на мой предварительный и сугубо ориентировочный взгляд – который я советовал бы вам перепроверить у более компетентного специалиста, – в данном случае слово «потомки» означает потомки ad infinitum[77], и таким образом внучатые племянники и племянницы являются законными наследниками.

– Но может существовать и иное толкование?

– Да, это вопрос сложный…

– Ну, что я вам говорил? – простонал Питер. – Так и знал, что этот «упрощающий» закон породит сплошную неразбериху.

– Можно спросить, – поинтересовался мистер Мерблс, – почему именно все это вас так интересует?

– А дело вот в чем, – ответил Уимзи, доставая из кармана полученную от преподобного Аллилуйи родословную семьи Доусонов. – Мы всегда считали Мэри Уиттакер племянницей Агаты Доусон; ее все так всегда и называли, а о бедной старушке говорили как о ее тетушке. Но, взглянув сюда, вы увидите, что на самом деле она приходилась ей не более чем внучатой племянницей, она – внучка Харриет, сестры Агаты.

– Совершенно верно, – согласился мистер Мерблс, – тем не менее она совершенно очевидно являлась ближайшей живущей родственницей мисс Доусон, а поскольку та умерла в тысяча девятьсот двадцать пятом году, то ее наследство безоговорочно перешло к Мэри Уиттакер согласно старому Закону об имущественных правоотношениях. Тут никакой неопределенности не было.

– Совершенно верно, – согласился Уимзи, – не было. В том-то и дело. Но…

– Господи! – воскликнул Паркер. – Я понял, куда ты клонишь. Когда новый закон вступил в силу, сэр?

– В январе двадцать шестого, – ответил Мерблс.

– А мисс Доусон, как известно, умерла – весьма неожиданно – в ноябре двадцать пятого, – подхватил Питер. – Но допустим, что она прожила бы, как вполне определенно предсказывал доктор, до февраля или марта двадцать шестого года. Вы можете поручиться, что Мэри Уиттакер получила бы наследство и в этом случае?

Мистер Мерблс открыл было рот, чтобы ответить, но закрыл его, ничего не сказав. Потом снял очки, снова, более решительно надел их и наконец мрачным тоном произнес:

– Вы совершенно правы, лорд Питер. Это очень серьезный и важный момент. Слишком серьезный для меня, чтобы сразу высказать свое мнение. Если я правильно вас понимаю, вы предполагаете, что любая двусмысленность в истолковании нового закона могла послужить для заинтересованной стороны весьма обоснованным и достаточным мотивом для того, чтобы ускорить смерть Агаты Доусон.