Неестественные причины

Реклесс подошел к диванному столику, вынул из кармана большой белый носовой платок, обернул топорище и выдернул лезвие из столешницы. С топором в руке он направился к двери, но обернулся.

– Он умер в полночь, мистер Далглиш. В полночь. Когда Дигби Сетон уже час сидел в участке; Оливер Лэтем пировал на театральном банкете на глазах у двух почетных рыцарей и трех почетных леди Британской империи и половины всех околокультурных прихлебателей Лондона; когда мисс Марли, насколько мы знаем, уже спала у себя в гостиничном номере; а Джастин Брайс сражался с первым приступом астмы. По меньшей мере двое из них имеют железное алиби, но и остальные двое держатся вполне уверенно… Да, забыл вам сказать. Пока я тут сидел, вам звонил некий мистер Макс Герни. Просил позвонить, как только вы сможете. Номер телефона, он сказал, у вас есть.

Далглиш удивился. Вот уж от кого он на отдыхе не ожидал звонка, так это от Макса Герни. Но между прочим, Герни был старшим компаньоном в издательстве, печатавшем сочинения Сетона. Интересно, известно ли это Реклессу? По-видимому, нет, иначе бы он не промолчал. Инспектор работал с бешеной оперативностью и успел опросить чуть ли не всех, кто знал Сетона. Но то ли до издателя очередь еще не дошла, то ли ничего полезного от него узнать не надеялись.

Реклесс наконец снова повернул к двери:

– Доброй ночи, мистер Далглиш… Передайте, пожалуйста, вашей тете, что я очень сожалею насчет столика… Если вы правы и это – убийство, нам известна про убийцу одна подробность: он прочел слишком много детективов. Вы согласны?

И ушел. Как только смолк удаляющийся шум его машины, Далглиш позвонил Максу Герни. Тот, очевидно, ждал, так как сразу же снял трубку.

– Адам? Молодец, что быстро позвонил. В Скотленд-Ярде никак не хотели мне ответить, где ты, но я сам сообразил, что в Суффолке. Когда ты возвращаешься? Я хотел бы повидаться с тобой, как только ты окажешься в городе.

Далглиш ответил, что будет в Лондоне завтра. И услышал в голосе Макса облегчение.

– Тогда, может, пообедаем вместе? Чудесно. Скажем, в час. Есть у тебя на особой примете какой-нибудь ресторан?

– Макс, ты, помнится, состоял когда-то в «Клубе мертвецов»?

– И сейчас состою. Хочешь пообедать у них? Супруги Планты кормят отлично. Тогда в час у «Мертвецов». Устраивает тебя?

Далглиш ответил, что вполне.

17

На первом этаже «кукольного домика» в Кожевенном проулке Сильвия Кедж услышала свист усиливающегося ветра, и ей стало страшно. Она не любила штормовые ночи, когда вверху и вокруг все выло и гудело, а тут, в расселине берегового обрыва, где притулился ее дом, держалась неестественная глубокая тишь. Воздух тут оставался неподвижным и затхлым, даже если разыгрывалась настоящая буря, как будто «Дом кожевника» испускал особые, тяжелые миазмы и стихиям было не под силу их развеять. Косяки и рамы у Сильвии в доме почти никогда не дребезжали, не трещали балки перекрытий. И кусты бузины под окнами на задах разве что лениво колыхались, будто им никак не дотянуться до стекол. Бывало, мать, уютно устроившись в кресле у камина, изрекала:

– Кто бы что ни говорил, но нам тут живется очень покойно. В такую ночь не хотела бы я сидеть наверху, в «Пентландсе» или в «Сетон-хаусе».