Неестественный отбор. Генная инженерия и человек будущего

Точное соотношение той части интеллекта, которая наследуется, и той, которая обусловлена средой, по-прежнему вызывает бурные споры. На настоящий момент большинство экспертов считают, что 50–80 % различий в интеллекте разных людей объясняются генетикой, а за оставшуюся часть отвечают прочие факторы[52].

Ученые нашли множество – по последним данным, более 500 – генов, которые все вместе и каждый понемногу влияют на интеллект. На протяжении всего существования люди подвергались колоссальному эволюционному давлению, заставлявшему их развивать свой мозг. Мы не самые сильные и не самые быстрые хищники, но мы можем охотиться группами. А для того чтобы жить в группе, необходим особо высокий интеллект. Мы научились постоянно следить друг за другом и фиксировать реакции других, мы способны испытывать симпатию и умеем решать конфликты, свойственные группам людей. Умение рассказывать истории всегда давало преимущество, равно как и память, позволявшая вспомнить, где растут вкусные ягоды или что-то еще, в чем нуждалась группа. На протяжении миллионов лет наш геном совершенствовался и мы максимально развивали наш ум. Одновременно мы тренировали эмпатию и навыки взаимодействия – ведь интеллект не единственное, что помогло нам выжить.

Разумеется, были и препятствия, другие составляющие эволюции, которые сдерживали и тянули в другую сторону. Ребенок со слишком большим мозгом разрывал материнское лоно или сам погибал при родах. Вместе с матерью или ребенком в родах умирал их персональный набор генов. Мозг тяжелый и очень энергоемкий, ему нужна здоровая спина и шея, ему должно хватать еды. Небольшие усовершенствования и изменения в процессе эволюции вкупе с изрядной долей случайности обеспечили некий баланс. В итоге не существует одного определенного гена, который ученые могли бы изменить, чтобы сделать нас умнее. Вмешательство в одной точке целостной ткани чревато проблемами в другой, возможно, совершенно неожиданной области. Тем не менее немногочисленная группа ученых верит в будущую возможность выбора эмбрионов с максимальным интеллектуальным потенциалом при проведении ЭКО или модификации. И уже есть фирмы, которые предлагают тесты для определения эмбрионов с риском когнитивных отклонений, хотя уровень точности подобных анализов еще крайне низок[53].

Есть еще пара-тройка явно генетически обусловленных качеств, которые могут показаться привлекательными для будущих родителей. К примеру, креативность. Ряд исследований говорит в пользу того, что генетические комбинации, влияющие на креативность, действительно существуют. В связи с чем появляется соблазн «поколдовать» с одним-двумя генами. Но есть и проблема: очевидная связь между креативностью и некоторыми психическими заболеваниями, например биполярным расстройством и шизофренией[54]. Как же быть родителю – делать ставку на творческие способности, признавая, что в этом случае ребенок рискует получить болезни психики, или отказаться от креативности, чтобы защитить дитя от возможных страданий?

Заманчивых свойств, обусловленных сочетанием нескольких или множества генов, одним словом, масса. Высокий рост может давать преимущества, но повышает вероятность болезней позвоночника. Генетическая склонность к импульсивности может стать источником проблем и одновременно дать преимущества. Смуглая кожа снижает вероятность рака кожи, но повышает риск дефицита витамина D, особенно у жителей полярных областей. И так далее. Речь идет о постоянном круговороте вероятностей, и качество, которое выглядит привлекательным на бумаге, в реальности может вызвать сложности, если человек будет расти в неподходящей среде, и наоборот[55]. Поскольку подобные изменения наследуются, предусмотреть последствия редактирования для будущих поколений невозможно.

«Я бы хотел попросить людей обращаться в подобные клиники только после тщательнейших размышлений. В будущем это может привести к множеству проблематичных ситуаций», – говорит Исии Тэцуя. Заметно, что перспективы развития генетической модификации его тревожат, и я спрашиваю, каким было бы его решение, если бы ему предложили определить нормы подобной деятельности для всего мира.

«Я бы ввел временный запрет. Чтобы у нас был шанс поговорить об этике и понять, что может быть социально допустимым, а что нет. Я думаю, так было бы лучше», – отвечает ученый и добавляет, что самым оптимальным выходом мог бы стать полный и вечный запрет, но это едва ли реально.

Исии Тэцуя открывает компьютер и показывает результаты различных опросов, проведенных им самим и другими исследователями[56]. У респондентов спрашивали, готовы ли они разрешить генетическую модификацию эмбриона или клеток взрослого человека для предотвращения заболеваний. Одобряющих обе технологии существенно больше, несмотря на то что редактирование эмбрионов повлечет за собой больше последствий, чем модификация клеток.