Неестественный отбор. Генная инженерия и человек будущего

Отчасти верно. Существует набор мутаций и генетических дефектов, которые могут стать причиной слишком малого или слишком высокого роста. Часть из них известна и хорошо изучена. Но речь тут идет о повреждениях одного гена, причем повреждениях настолько выраженных, что они воздействуют на весь организм. Например, организм не прекращает производить гормон роста или развитие скелета останавливается слишком рано. Со всей очевидностью на рост могут существенно повлиять поврежденные гены, но у большинства людей таких мутаций нет, и рост зависит от одних генов не больше, чем от других.

Это довольно распространенная схема. Если все работает исправно, каждый ген оказывает на организм свое небольшое влияние; но повреждение одного гена может иметь огромные последствия для всего организма. На сегодняшний день ученые и врачи знают порядка 6000 заболеваний, вызываемых повреждением одного гена. Это может быть доминантный либо рецессивный ген или же ген, расположенный на половой хромосоме, в результате чего от болезни будет страдать только один пол, чаще мужчины, как в случае с гемофилией, диагнозом европейских монархов.

Именно в этой области скрыты главные надежды разработчиков CRISPR и других генных технологий. Если болезнь или проблема вызвана единственной мутацией или единственным повреждением, высока вероятность успешного лечения или коррекции отклонения с помощью одного генетического изменения.

Большинство заболеваний сложны, их вызывает не один, а множество генов, а также взаимодействие генома и среды. Но даже если генетические технологии не могут вылечить такие болезни, они все равно дарят надежду. В развитии заболевания большую роль часто играет конкретная мутация или конкретный вариант гена, и его редактирование может улучшить ситуацию, пусть и не полностью устранив все риски.

Проблемными остаются все те сложные качества, на которые воздействуют сотни генов и тысячи других частей генома. Нам необходимо понять все взаимосвязи и найти строго те участки, где изменения гарантированно приведут к излечению и спасению жизни.

Вот здесь сравнение с кладовой повара или компьютерным кодом, часто используемое при описании действия генома, начинает прихрамывать. Потому что геном, в отличие от кулинарии и компьютерного производства, создавался не извне – у него не было и нет повара или программиста, который его планирует и структурирует. Это был полностью случайный процесс, который вместе с естественным отбором привел к образованию одних генов и исчезновению других. Что, в свою очередь, означает, что в генетике нет ни дисциплины, ни простоты, да и логики особой тоже нет.

Представить особенности генома довольно сложно, потому что мы сопоставляем его с тем, что нами же придумано и сконструировано. Но наиболее адекватным будет, пожалуй, сравнение с экосистемой: тропическим лесом или коралловым рифом. В подобной экосистеме множество различных животных и растений влияют друг на друга и образуют целое. В подобной системе подчас проявляются неожиданные связи. Например, вымирание определенного вида муравьев может поставить под угрозу существование конкретного вида птиц, поскольку муравей не давал вредным насекомым поедать фрукты, которыми питаются птицы, и т. д. Однако узнать заранее, что случится после того, как муравей исчезнет, невозможно. Так же и с генами: найти и осознать все связи между ними крайне трудно.

Представьте, что в будущем какой-нибудь самонадеянный ученый в тайной лаборатории решит сделать людей очень высокими. Ограничиться несколькими генами он не сможет, ему придется обстоятельно редактировать геном во множестве разных мест – без какой бы то ни было уверенности, что рост увеличится больше чем на полсантиметра. Кроме того, у людей с генетически увеличенным ростом, вероятно, возникнут другие проблемы, поскольку такая генетическая модификация заодно повлияет на мышечный рост или длину ресниц.

Эксперимент Хэ Цзянькуя с Наной и Лулу наглядно продемонстрировал это. Помимо того, что отредактированный ген определяет вероятность заразиться ВИЧ, он также воздействует на множество других процессов, и ученые продолжают находить здесь закономерности и связи. Сейчас нельзя предугадать, как организмы девочек отреагируют на новый вариант гена; вследствие множества различных процессов состав их клеток слегка изменится, и тысячи «блюд», готовящихся внутри их клеток, будут приправлены чуть иначе, потому что в кладовой изменилось содержимое одной баночки специй.