Нефанатка

Ксюша сдаётся и приникает к моим губам. Облегчённо выдыхаю и расслабляю руки. Наш поцелуй набирает обороты, и мои руки блуждают по её спине, пытаясь пролезть под туго затянутую рубашку или в узкие джинсы. Одежда жутко мешает и, кажется, девушка со мной согласна. Выпрямляется на мне и расстёгивает свои пуговки, ужасно спеша. Скидывает рубашку и бюстгальтер, и я могу теперь сжать ладонями её маленькие упругие грудки. Вновь впивается в губы и задирает вверх мою футболку. Помогаю ей стянуть её с меня и снова жадно целую. Исступленно ласкаем друг друга, и я уже не могу отдавать себе отчет в том, что делаю… Замечаю вдруг, что мы уже совсем без одежды и Ксюша осторожно опускается на меня… Словно в тумане вижу, как она бешено скачет и её кудряшки подпрыгивают на обнажённых плечах… Вдруг словно ядерный взрыв и я вижу звёзды на фоне бескрайнего космоса. Не думал, что так бывает. Меня всё ещё сладко сжимает, и я слышу тихие всхлипывания. Медленно прихожу в себя и чувствую Ксюшу, вздрагивающую на моей груди. На мою кожу падают горячие капли, но она улыбается. Я всё ещё в ней, там хорошо и тепло, и я понимаю вдруг, что я дома…

***

Я простила его. Простила ещё в тот день, когда сидела у папы на диване и просто глядела в стену. Я поняла, что ему нужны были деньги и он должен был согласиться на это предложение. Наверное, это был единственный способ найти их, лежа в больнице. Но он ведь мог рассказать мне сразу… Мог, но не хотел расстраивать. Так же как и я не сказала ему о квартире. Мы квиты. Я простила его, но не могла перешагнуть стену, которую построила между нами. Мои мышцы словно сковало льдом, и я едва могла передвигаться.

Прекрасно понимала, что Егора никто не встретит из больницы. И попросила папу поехать туда. Я просто должна была ему помочь. Хотела разложить продукты и сразу уйти, но почему-то тянула время. А когда услышала его шёпот и посмотрела в глаза, моя стена начала рушиться. Кирпичик за кирпичиком. Они все осыпались, и их смыло моими слезами, когда я плакала от счастья, лёжа у него на груди.

Мне неловко вспоминать, что я там делала, охваченная страстью. Так бесстыдно я себя ещё никогда не вела. А когда всё закончилось, но я ещё продолжала сжимать его внутри себя, поняла вдруг, что вот оно, моё место и моё предназначение. Рядом с ним и вокруг него. Поддерживать его и окружать своей любовью. Заботиться о нём и во всем помогать. Удивительное чувство.

В папину квартиру я так и не вернулась. В тот же вечер Егор написал мне:

«Ты останешься со мной? Навсегда?»

– Да, – просто ответила я, глядя ему в глаза.

И он так крепко сжал меня в объятиях, что даже дыхание перехватило.

Два дня мы не выходили из дома. Дурачились, разбирая его вещи, и беспрестанно целовались.

Егор решил отказаться от всех подарков своих фанаток. Может быть из-за меня, а может, и сам не хотел оставлять себе напоминаний о прежней жизни. Все игрушки мы сложили в красивые пакеты и отвезли в подарок детишкам из детского дома, где Егор вырос. Все более-менее полезные вещи собрали и отнесли в церковь. А рамочки с фотографиями полуобнажённых девиц и открытки просто сожгли на городском пустыре.

Из одежды он оставил себе только то, что подходило для повседневной жизни и помещалось в его половине нашего шкафа. Остальное также отнесли в церковь.

Микрофон продали, а вся остальная аппаратура и компьютеры поместились на большом рабочем столе в нашей гостиной. Егор написал, что собирается теперь сочинять музыку, и я поддержала его в этом, вспоминая «Песню дождя». Он во многом талантлив, и я не перестаю им восхищаться.

Мы сходили в парк и посидели там, наверное, на всех скамеечках. Егор быстро уставал, но отдохнув, мы снова продолжали прогулку. А когда вернулись домой, в нашу просторную и светлую квартиру, он признался мне, что лучшего места для жизни и вообразить не мог. Не знаю, правда ли он так думает, но мне приятно, что мои старания оценили.

Неделя счастья пролетела незаметно. Но не могу же я вечно ходить в одних джинсах и двух футболках. Дома мне хватало рубашек Егора, и ему нравилось, когда я их надевала, но я соскучилась уже по своим вещам.

Пришло время возвращаться в Красноярск, и меня ждали там дела. Заканчивались дополнительные недели моего отпуска в клубе, и нужно было решать вопрос с работой. Написать заявление в институте о переводе в столичный ВУЗ. Место мне там уже выделили, спасибо папе и его связям. Собрать вещи и выселиться из общаги. Попрощаться с подругами, в конце концов.

Очень не хотелось оставлять Егора одного. Попросила папу присматривать за ним.

В аэропорт они провожали меня вместе и долго махали, пока я поднималась по эскалатору. Сердце было не на месте, но я убеждала себя, что так надо. Ещё несколько дней и я вернусь к нему, чтобы никогда больше не расставаться.

Уже в самолёте прочитала последнее сообщение от Егора, и почему-то в груди болезненно сжалось.

«Удачного полета, девочка моя! Я люблю тебя!»

***

Анжела сидела на своём диване, широко раскинув ноги. А её любимая персидская кошка слизывала взбитые сливки у неё между ног.