Неферт

– Ты злая кошка, Миура! – Неферт ударила себя рукой по колену. – Разве можно знать и не знать одновременно?! И как я могу тебе поверить, когда нам с Нахтом даже не надо разговаривать – мы понимаем друг друга с одного взгляда, и этого довольно! Я тебе не верю!

– Я и не предлагаю тебе верить – это не имеет смысла. А вот подтвердить свое утверждение доказательствами я, пожалуй, намерена. Если ты не боишься их от меня получить.

– Я ничего не боюсь! Я люблю Нахта – доказывай все, что тебе хочется.

– Сегодня ночью, в беседке у пруда, у твоего брата будет довольно занятная тайная встреча.

– С танцовщицей Яхи?!

– Однако, ты отменно уверена в его чувствах.

– Нет, я знаю, что ему нет никакого дела до Яхи. И до всех других женщин.

– Да, эта встреча не с женщиной.

– Тогда что же это за встреча?

– Я полагаю, тебе лучше выяснить все самой.

– Но каким образом?

– Разумеется, подслушав.

– Миура, но ведь подслушивать скверно!

– Как когда.

– Кроме того, это невозможно! К Нахту нельзя приблизиться так, чтобы он этого не услышал! Хотя знаешь, Миура, – Неферт невольно приподнялась, – в беседке есть большая деревянная кадка для букетов. Она высокая и стоит в углу! Ведь я могу заранее в нее спрятаться!

– Ты недооцениваешь своего брата. Помимо острого зрения и тонкого слуха он, как всякий совершенный воин, наделен звериным чутьем присутствия. Он обнаружит тебя, даже если ты не будешь шевелиться и дышать. И не поблагодарит.

– Ты злая кошка! Зачем же ты предлагаешь мне то, что невозможно сделать?

– Вполне возможно, но только с моей помощью. – Неферт вздрогнула: Миура смотрела на нее в упор, и глаза ее оказались более жуткими, чем голос. Неферт вспомнила, как заглянула через край колодца – перед тем как в него залезть. Таким же холодом повеяло тогда на нее от черной глубины. Но глаза Миуры были страшнее колодезного провала – потому что они смеялись. – Я лишу тебя запаха и звука.

Неферт тихонько вздохнула от страха.

– Ты боишься?

– Нет!

Это тем не менее было правдой: едва ли не все, что исходило от Миуры, на самом деле было черным колодезным провалом. Но и в самый колодец – в день появления Нахта – Неферт не могла не шагнуть.

– Через два исхода твоих песочных часов после полуночи можешь отправляться к беседке. Нахт тебя не услышит.

– Неферт!

– Не-фе-ерт!!

– Неферт!!

Неферт в досаде закусила губу, услышав пронзительно разносившиеся по саду голоса няньки и служанок.

– Неферт, цветочек, где ты? Учитель уже пришел на урок!

– Кажется, тебя зовут? Прощай!

…Уже идя к дому, Неферт вспомнила о том, что так и не спросила Миуру о странном поведении Суб-Арефа.

IX

– Послушай, Нахт, – Неферт спускалась рядом с братом по белой песчаной дорожке, обрывающейся широкими, покрашенными голубой краской деревянными ступенями, нижние из которых уходили в заросшую лотосами воду. Как всегда, когда Нахт был рядом с ней, Неферт казалось, что ее с ног до головы окутывает исходящая от него сила. – А ты когда-нибудь сам видел Царя Царей, сына Амона – да будет он жив, здрав и невредим?

Вопрос этот действительно занимал Неферт, но все же сейчас она задала его с тем, чтобы скрыть смущение. Гуляя с братом, Неферт одинаково опасалась смотреть на беседку над прудом (ведь Нахт мог уловить выражение ее взгляда) и избегать смотреть на нее вообще (ведь это могло показаться Нахту странным)… Через несколько часов у Нахта была назначена в этой беседке тайная встреча. Неферт хотела только одного – чтобы ничто не помешало ей подслушать. Нахт шел рядом с ней – единственный существующий для нее человек, который был ее миром. Не знать чего-либо об этом мире было совершенно невыносимо.

– Видел, конечно.

– А когда?

– Да позавчера.

– Позавчера?

– Ну. Когда мне еще один Орден Льва вручали.

– Ой, Нахт, расскажи, какой он! – Неферт заинтересовалась уже по-настоящему. – Он ведь сияет, как солнце, да?

– Да нет, не особенно. Смазливый такой мальчишка, но уж очень хлипкий. По-моему, они заморили его этими церемониями.

– А он с тобой говорил?

– Говорил.

– А что он тебе сказал, Нахт?

– Да всю ту лабуду, какая в таких случаях говорится. Торжественные речи – как ругань: чем серьезнее повод, тем семиэтажнее.

– Как это – семиэтажнее?

– Башня такая есть в Бабилу, храмовая. Семь этажей в ней. Зиккурат называется.

– Но ты ничего не рассказал о Сыне Солнца!

– Да неинтересно все это, змейка. – Нахт казался чем-то озабоченным и даже – это совсем-совсем с ним не вязалось! – опечаленным. Может быть, его заботила предстоящая встреча? – Какой странный на тебе сегодня наряд.

Перехватив взгляд брата, Неферт скользнула глазами по своей бледнолиловой столе, отягощенной широким предплечьем, золотые нити которого соединяли ряды живой бирюзы и лазурита.

– Это очень старый убор, – Неферт опустилась на дерево мостков вслед за Нахтом. По обыкновению, сразу выдающему тренированного лучника, Нахт стоял, выдвигая вперед левое колено и упруго опираясь оземь носком согнутой правой ноги.

– Это очень старый убор, Нахт, – повторила Неферт негромко. – Ему лет триста.

– А вся бирюза жива.