Нефертари. Царица-еретичка

– В таком случае завтра вы принесете с собой тростниковое перо и папирус. Мы с вами начнем изучать восьмой язык: аккадский, на котором говорят ассирийцы. А вот вам задание на сегодняшний вечер – переведите его.

Он вынул из-за пояса свиток и протянул его мне.

За дверью меня поджидала Алоли.

– В чем дело? – жизнерадостно осведомилась она. – Что вы изучаете?

Я последовала по коридору вслед за перезвоном ее ножных браслетов. Жрицы уже проснулись, и вскоре должен был начаться утренний ритуал.

– Языки, – ответила я и совсем уже собралась было добавить «шасу», но тут Алоли вдруг выставила перед собой руку:

– Тише! Мы приближаемся ко внутреннему святилищу.

Во внутреннем святилище было темно и покойно, как в могиле, и воздух буквально звенел тишиной. Оно располагалось в самом сердце храма, и лишенные окон стены и тяжелые колонны защищали его от солнца. В центре комнаты высился алтарь; полированный черный камень отражал трепещущий свет факелов.

– Что мы должны делать? – прошептала я, но Алоли не ответила.

Пройдя в переднюю часть помещения, она медленно преклонила колени перед алтарем Хатхор и протянула к нему руки. Я молча последовала за ней, повторив ее жест. Вокруг нас жрицы в развевающихся голубых одеждах занимали свои места, протягивая ладони так, как это сделала Алоли, словно в ожидании капель дождя. Я окинула комнату взглядом, ища Усрет, но тут жрицы запели хором, внутреннее святилище заполонили ароматные клубы благовоний, и я перестала видеть что-либо, кроме алтаря перед собой.

Мать Гора. Жена Ра. Создательница Египта.

Мать Гора. Жена Ра. Создательница Египта.

Жрицы повторили свой речитатив, и Алоли покосилась на меня, дабы убедиться, что я все понимаю. Я же старательно проговаривала слова вместе с ней:

– Мать Гора. Жена Ра. Создательница Египта.

Потом кто-то добавил:

– Мы пришли, чтобы оказать тебе уважение.

И когда женщины опустили руки, из восточного прохода выступила Усрет в платье из поразительного материала. При ходьбе оно переливалось волнами, создавая ощущение текущей воды в тускло освещенном помещении. Волосы ее были зачесаны назад и удерживались короной Хатхор. Глядя на нее, я в который раз ощутила священный трепет. Она подняла над алтарем алебастровый кувшин, а потом пролила масло на его полированную поверхность.

– Мать Гора, жена Ра, создательница Египта, я принесла тебе масло жизни.

Жрицы вновь воздели ладони, и Усрет омыла руки в миске с водой, после чего исчезла в затянутом дымом благовоний коридоре.

– Это все? – спросила я.

В ответ Алоли широко улыбнулась мне:

– По утрам алтарь вознаграждается маслом, а по вечерам верховная жрица приносит хлеб и вино.

– И все это ради нескольких капель масла?

Улыбка Алоли растаяла.

– Таковы пути Хатхор, – строго заявила она. – Обряды следует исполнять каждое утро и вечер, чтобы вызвать ее удовольствие. Или вы готовы рискнуть и навлечь на себя ее гнев, не оказав ей должного уважения?

Я покачала головой:

– Нет. Разумеется, нет.

– Быть может, обряды Хатхор и представляются вам чрезмерно простыми, но они чрезвычайно важны для выживания Египта.

Внезапная серьезность Алоли изрядно удивила меня. Почти весь обратный путь мы проделали в молчании, и, только подойдя к входу, я отважилась задать вопрос:

– И что мы будем делать теперь?

Мгновенно вернулась прежняя, беззаботная и веселая Алоли.

– Разве верховная жрица ничего вам не говорила? Теперь мы займемся уборкой!

Я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица.

– Ты имеешь в виду, с маслом и щетками?

– И с полотняными тряпками и лимонами. – Она остановилась. – Неужели вы никогда не занимались чисткой?

– Только своих сандалий, – ответила я. – Когда они бывали перепачканы в грязи после охоты.

– А полы, столы или мозаика? Никогда-никогда? – Она все поняла по выражению моего лица. – Вам еще никогда в жизни не доводилось делать уборку, верно?

Я покачала головой.

– Это совсем нетрудно, – жизнерадостно заверила меня она. – Жрицы занимаются этим каждый день перед обедом. – Она сняла накидку и, скомкав, сунула ее под мышку. На ней оказалось точно такое голубое платье, которое дали мне. – Мы будем мыть коридор, который выводит в рощи. По нему приходят мужчины в грязных сандалиях и пыльных схенти. У каждой жрицы есть свой собственный коридор, и этот – мой!

Она зашагала вперед, и я последовала за ней. Я никак не могла взять в толк, отчего она такая веселая и довольная, пока она не открыла двери, ведущие к рощам. Когда Алоли наклонилась, собираясь мыть пол, мускулистые рабочие в рощах стали смотреть, как ее платье медленно задирается до бедер. Она же не сделала ни малейшей попытки укрыться от их взглядов. Я присела на корточки над плиткой в другом конце коридора и одернула платье так, чтобы оно прикрывало мои колени. Намочив тряпку в тазу с водой, я бережно провела ею по полу.

– Вам будет легче, если вы встанете на колени, – рассмеялась Алоли. – Не бойтесь, никто вас не увидит. Они все пялятся на меня.

* * *