Нефертари. Царица-еретичка

– В группе.

– Здесь вас никто не будет отвлекать, – пообещала она. – Да, пожалуй, завтра вас не позовут играть на военном параде фараона, но…

Я так резко вскочила со своего стула, что он упал.

– Что ты имеешь в виду? Каком параде?

– Египет готовится к войне. Состоится военный парад, когда армия пройдет маршем через Фивы. Об этом стало известно вчера вечером. – Алоли нахмурилась. – В чем дело, госпожа?

– Пазер и словом об этом не обмолвился! Я должна проститься с Рамзесом! Я должна сказать кое-что Аше!

– Сейчас вы находитесь в храме. Жрицы, проходящие обучение, не имеют права покидать его на протяжении года.

– Но я не жрица, проходящая обучение!

Алоли отодвинула от себя арфу.

– Я думала, вы прибыли сюда, чтобы занять место верховной жрицы.

– Нет. Я здесь для того, чтобы побыть вдали от Рамзеса. Усрет думает, что я могу научиться вести себя, как подобает царице, и тогда Рамзес сделает меня старшей женой.

Глаза Алоли изумленно расширились, став большими, словно цветки лотоса.

– Так вот почему я обучаю вас, – прошептала она. – Играя на флейте или лире, вы все равно остаетесь частью группы. А с арфой вы будете выступать на сцене одна, покоряя аудиторию своими талантами. И если вы сможете подчинить арфой Большой зал, то почему нельзя проделать того же с Залом для приемов и фараоном?

Я сразу же поняла, что Алоли права. Вот почему Усрет свела нас вместе.

– Но я все равно пойду на этот парад, – заявила я, не желая, чтобы меня отговаривали.

Алоли явно было не по себе.

– Не думаю, что верховная жрица разрешит вам.

Я более ни словом не упомянула парад. Мы начали заниматься, но все мои мысли были заняты войной, и, как только урок закончился, я спросила у нее, где можно найти верховную жрицу.

– Я могу проводить вас к ней, – предложила Алоли. – Но она не обрадуется тому, что ей помешают. В это время она обычно пишет письма.

Я последовала за Алоли по коридорам храма, и вскоре мы оказались перед парой тяжелых деревянных дверей.

– Пер-Меджат, – сказала она.

– Она пишет письма в библиотеке?

– Каждый день после обеда, перед тем как отплыть во дворец. – Я заколебалась, остановившись перед дверями, и Алоли медленно попятилась.

– Вы можете постучать, – неуверенно предложила она, – но не рассчитывайте, что она ответит.

Я забарабанила кулаком в дверь. Не услышав в ответ ни звука, я постучала вновь. Одна половинка тяжелой двери распахнулась.

– Что ты здесь делаешь? – пожелала узнать Усрет. Она сняла корону Хатхор, и ее руки были перепачканы песком и чернилами.

– Я пришла, потому что у меня появилось неотложное дело, – сказала я. Усрет мельком покосилась на Алоли, но не сделала попытки пригласить нас внутрь.

– Полагаю, она рассказала тебе о параде?

– Да, – в отчаянии заявила я, – и я пришла спросить у вас, могу ли я присутствовать на нем.

– Нет конечно.

– Но…

– Ты помнишь, как я говорила тебе, что непременно случится так, что мой совет покажется тебе непонятным, но, несмотря на это, ты должна будешь последовать ему? И помнишь, как ты согласилась?

– Да, – едва слышно прошептала я.

– Тогда я рассчитываю, что мне больше не придется ничего повторять тебе дважды.

С этими словами верховная жрица захлопнула дверь. Повернувшись к Алоли, я не смогла сдержать слез.

– Будь я его женой, то отправилась бы на войну вместе с ним.

– На войну? – ахнула Алоли. – Но вы же женщина!

– Какое это имеет значение? Я могла бы стать его переводчицей.

Алоли обняла меня за плечи:

– Через год, госпожа, вы сможете видеться с ним так часто, как только захотите. Это совсем не так долго, как вам представляется.

– Но он решит, что я сержусь на него, – запротестовала я. – Он не поверит, что мне не разрешили увидеться с ним, потому что я жрица, проходящая обучение ремеслу. Я же принцесса, а для принцессы нет ничего запретного.

– За одним исключением. Вы дали слово верховной жрице.

– Но она просто ничего не понимает! – воскликнула я.

– Когда я служила в Храме Исиды, то частенько подумывала о том, чтобы сбежать обратно к своей матери и рассказать ей о том, как ужасно мне живется. Или найти своих дядьев и умолить одного из них взять меня к себе. Но я не сделала этого, потому что если бы меня поймали, то изгнали бы из жреческого сословия навсегда.

– Но разве не этого ты хотела?

– Нет конечно! Я всего лишь хотела сбежать от Хенуттави.

– И как же тебе это удалось?

– Никак. Меня спасла верховная жрица Хатхор. Усрет услышала, как я играла на празднике Опет, и, подойдя поздравить меня, увидела, как я несчастна. Ну а потом она попросту выкупила меня у Хенуттави.

От неожиданности у меня буквально перехватило дыхание.

– Она выкупила тебя, словно рабыню?

– А по-другому Хенуттави не желала отпускать меня.

– И сколько же она заплатила?