Нефертити

Наследник слышал о прибывшей в Фивы принцессе из Митанни, которую, как и его, вскормила кормилица Тейе. Он даже видел в детстве мельком её красивое личико и был очень заинтересован своей юной тётей, но потом она вдруг исчезла. Он узнал, что отец переселил Нефертити в другой, более скромный дом в Фивах вместе с лекарем Мату и всей митаннийской прислугой. И теперь, восхищённо наблюдая, как в брызгах воды переливалось её тонкое тело, извиваясь смуглой змейкой, правитель сразу догадался: это она.

Юный фараон вернулся в учебную комнату, Шуад спал, прислонившись к стене, полуоткрыв рот с толстыми мясистыми губами и шумно похрапывая. Аменхетеп остановился на пороге, рассматривая спящего жреца: большой потный лоб с залысинами, крупный нос с капельками пота и совсем невыразительное, даже грубое лицо, напоминающее больше удачливого скотовода, нежели утончённого мыслителя, который только что высказывал весьма глубокие и серьёзные истины. Кроме того, от наставника всегда пахло солёной рыбой, как от простых рыбаков, а этот запах наследнику никогда не нравился, он терпеть не мог вяленую, пропитанную солью рыбёшку.

Аменхетеп щёлкнул языком, Шуад вздрогнул, выпрямился, увидел царевича, протёр глаза и тотчас поднялся.

— Ты уже вернулся... — он с громким стоном подавил зевоту, вытер платком лицо. — Говорят, там, в северных странах, где совсем не жарко и люди ходят в звериных шкурах, есть забавный обычай: после сытного обеда, именно в это время, все, начиная с государя и кончая рабом, ложатся на циновки и дружно спят! Часа два или три без просыпу! Стоит себе только представить, мой повелитель, эту невероятную картину: всё государство спит! — он громко засмеялся, но тут же осёкся, взглянув на властителя. — А ты разве не купался?

— Бассейн занят...

— Кто смеет плавать в бассейне государя без его разрешения?! — возмутился Шуад, направляясь к выходу.

— Я сам разрешил искупаться своей тете.

— Ну если тете... Садитесь, ваша светлость, давайте ещё немного поразмышляем. Наш бог, покровитель искусств, бог созидания и разума Птах, говорит: «Если ты рос, рос и вырос, после того, как был коротышкой, если разбогател, прежде скитаясь и живя подаянием, не проходи мимо того, кто ещё мал и нуждается, ибо все благодеяния исходят от бога, а он одинаково любит всех и хочет, чтобы все жили счастливо, значит, он любит и богатого, и нищего и мечтает, чтобы и они любили друг друга». Мне бы хотелось, чтобы вы, ваша светлость, проследили за логикой развития этой важной мысли: я и бог. Птах как бы утверждает, что это соединение произойдёт, когда ты станешь милостив к таким же, как ты. Это главное, что должен понимать государь, прежде чем сесть на трон...

— Но и раб может стать нищим, выходит, я должен поделиться и с рабом и полюбить его? — спросил царевич.

— Да, это так. Он раб, ты фараон, но вы оба принадлежите к человеческому роду, оба испытываете зной, голод, страдания, и вы, будучи самодержцем, должны в равной степени заботиться обо всех, ибо рабы возделывают ваши поля, возводят пирамиды. И чтобы не иссякали кладовые, рабы должны иметь не только кров и пищу, но и ощущать заботу и любовь своего правителя. Иначе они сбегут к другому хозяину или станут роптать, поднимут бунт. В том и заключается мудрость государя, что он посланник бога на земле и наделён его великим умом, — Шуад даже разволновался, доказывая эти истины. — И любит, подобно богу, всех одинаково. Для него нет разницы, кто перед ним: раб, вывозящий из города нечистоты, или же первый жрец нашего храма.

— Почему вы, учитель, всё время говорите слово «бог», а не «боги»? Ведь их у нас много.

Шуад задумался, погрустнел и несколько мгновений молчал.

— Для меня бог всегда один, ваша милость. И прежде всего это Атон, бог того солнца, которое мы видим на небе: в виде круглого диска и с лучами, расходящимися от него. Мы же почему-то выделяем Амона, хотя Амон ранее был покровителем умерших. Теперь он стал главным богом, мы даже называем его Амон-Ра. Но суть даже не в этом, кто должен быть главным: Атон или Амон. Бог един во всех лицах. Иначе получается какая-то община.

— Но один не сможет уследить за всем. У государя всегда много помощников!

— Но разве у нас несколько государей? — задал встречный вопрос Шуад и сам же ответил: — У нас один государь, и один бог должен быть. А то мы иногда не знаем, кому поклоняться. Сейчас жрецов в государстве столько же, сколько рабов. Но те хоть работают и приносят пользу, а эти жиреют, поклоняясь неведомо кому. Пусть остаются, но божий храм должен быть один!