Нефертити. «Книга мертвых»

Его ладони ощупали мое тело, ловкие пальцы быстро обследовали порезы и раны, сдавливая их края, чтобы проверить, нет ли воспаления или гноя. Когда он поднял мою ладонь и дотронулся до сломанного пальца, меня пронзила жуткая боль. Врач, похоже, не обратил на это внимания. Лишь кивнул, словно подтверждая очевидное заключение, что палец действительно сломан.

Он открыл небольшой сундук, в котором я увидел баночки с минералами, травами, медом, жиром и желчью. Рядом с ними помещались сосуды для смешивания и хранения эссенций и масел, а также разнообразные хирургические инструменты; на крючках висели острые крюки, длинные зонды, медицинские банки и устрашающего вида щипцы. Все лежало на своих местах и содержалось в образцовом порядке, эдакая маленькая рабочая лаборатория. Как похожи эти инструменты, сообразил я, на те, что используют для бальзамирования и мумификации. Я вспомнил комнату очищения, Тженри и его стеклянные глаза, канопу с отвратительным содержимым. Я обратил внимание на статую Тота, бога знаний и письма, в его ипостаси павиана, который взирал на нас из ниши. Защитник умерших в загробном мире.

— Вижу, вы интересуетесь алхимией, — сказал я.

Врач закрыл сундук и повернулся ко мне.

— Это путь к знаниям. Преобразование. Очищение с помощью основной субстанции вечной истины.

— Какими средствами?

— Огнем. — Он посмотрел на меня своими пустыми глазами. — Отвернитесь, пожалуйста, к стене. — Он подал мне миску.

— Для чего она мне?

Врач не ответил. Я отвернулся и почувствовал, как он расправляет мои пальцы на дощечке; сломанный был очень чувствителен и торчал в сторону.

— Я слышал про некую субстанцию, известную только алхимикам. Про воду, которая не увлажняет, но все сжигает.

Внезапно сильная боль пронзила мизинец, прострелив руку. Меня вырвало в миску, данную врачом. Когда я пришел в себя, он уже накладывал на палец лубок. Резкая боль ушла, сменившись ноющей.

— Ваш палец вправлен. Для его заживления потребуется время.

Он стал приводить свою комнату в прежний безупречный порядок.

— Как главный врач вы, должно быть, имеете доступ к «Книгам Тота»? — спросил я.

После короткой паузы он ответил:

— Вы не можете ничего смыслить в подобных вещах.

— Говорят, эти книги — собрание секретов и тайных сил.

— Сила скрыта повсюду. В этом знании — огромная мощь, а также огромная опасность для тех, кто неправильно посвящен в его тайны и не ознакомлен с ответственностью.

Мы пристально смотрели друг на друга. Он ждал, не сделаю ли я новой попытки. Затем сдержанно кивнул и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Меня отвели в парадную каюту с позолоченными стульями, длинными скамьями и хеттскими настенными драпировками и оставили одного. Были накрыты два подноса на подставках — хрустящее полотно, тарелки из драгоценных металлов, алебастровые кубки, почти прозрачные в нежном свете, струившемся сквозь окна каюты. Я умирал от голода, и от перспективы изысканной трапезы — не важно, в сколь напряженной ситуации, — у меня заурчало в животе.

Я как раз разглядывал окружавшие меня роскошные предметы, когда почувствовалось движение воздуха — появился Эйе. Мы сели за подносы, нам прислуживал молчаливый слуга, успевавший обоим подносить блюда и казавшийся невидимым. Он подал нам множество кушаний, включая рыбу, приготовленную в листах папируса с добавлением белого вина, трав и орехов, — я и представить себе такого не мог.

— Эта рыба считается пищей бедняков, — заметил Эйе, — но, правильно приготовленная, она делается нежной и мясо после нее кажется грубым. В конце концов, она ведь поступает из глубин Великой реки, дающей всем нам жизнь.

— И уносящей мусор и дохлых собак.

— Вы так это видите? — Он обдумал мои слова, затем покачал головой, отметая мое замечание. — Эта рыба — впечатляющее создание. Она живет в иной среде. Остается немой и чистой. У нее свои секреты, но она не может их выдать.

Он ловко отделил у своей рыбы хвост, позвоночник и голову и переложил на другую тарелку. Я последовал его примеру, но не так аккуратно. Две жирных головы лежали на боку, словно внимательно прислушиваясь к нашей беседе. Эйе несколько минут поглощал нежную мякоть.

— Я привез вас сюда, потому что знаю: вы нашли царицу, — сказал он. — В противном случае оставил бы вас на попечение Маху, который вас ненавидит.

Я ничего не ответил, да и в любом случае не смог бы — рот у меня был полон.

— Выражу свою мысль по-другому. Она умная женщина и никогда не привела бы вас к себе, если бы не хотела, чтобы ее нашли. Верно?

И снова я не ответил. Мне нужно было понять, куда мы движемся. Я вспомнил животный страх, отразившийся на прекрасном лице при упоминании имени Эйе.

— Следовательно, у нее есть план, который до некоторой степени зависит от вашего участия. И разумеется, этот план должен заключаться в том, чтобы появиться во время Празднества. Зачем бы еще ей скрываться?

Данный вопрос не требовал ответа.

— Вы ошибаетесь, — сказал я. — Мне ничего не известно.

Он перестал есть. Заснеженные глаза уставились на меня.